Не чувствуя холода, столь непривычного...Не чувствуя холода, столь непривычного после жаркого климата Запределья, Иллидан взобрался на верхнюю площадку Ледяного Трона – тут же копыто защитной металлической пластиной ударилось о неподвижное тело; зазвенел металл. Помня о том, что Шаади никогда не носила латные доспехи, он все равно наклонился и ощупал лежащее перед ним существо – под пальцы попал шипастый наплечник с черепом, прядь спутанных волос, жесткая скула, застывшая навечно злая гримаса… Артес. Уже холодеющий. Демон вздохнул с облегчением и «осмотрелся», но не увидел белого хаотичного клубка нитей. Не слышал он и ни единого звука присутствия живого существа. Очень быстро, словно это могло на что-то повлиять, он собрал в руку комок энергетических полей магии Плети – пальцы свело от неприятной, чуждой, враждебно настроенной энергии, - и резким пасом выбросил сканирующий поток. На особо большой радиус сил не хватило, но, как выяснилось, в это и не было необходимости – в трех метрах от него сидела женщина, накрывшаяся собственными крыльями, обхватившая саму себя руками, и раскачивалась взад-вперед.
-Шаади… - облегченно выдохнул Ярость Бури, но демоница с завязанными глазами повалилась набок и выпалила дрожащим, испуганным голосом:
-Кто… кто здесь?!
-Шаади… - Делая шаг к ней и чувствуя, как холодеет все внутри, он мог лишь чуть слышно шептать: - Шаади, это же я! Иллидан!
-Кто ты такой? – поднимаясь и пятясь, смешно расставив крылья, по-прежнему испуганно, но уже с примесью злости выпалила Шаади. Но она ли это была?.. Когда демон попытался подойти, уверяя ее в том, что он – никто иной как ее муж, демоница, взвизгнув «Не подходи!» схватила один из своих мечей и, держа его до смешного непрофессионально, направила его на Ярость Бури.
-Да что с тобой?! – воскликнул в исступлении Иллидан.
-Отстань от меня! Отстань! Уходи!! – неловко взмахивая мечом, кричала Шаади. Бритвенно острое лезвие полосонуло демона по руке, но ни она, ни он сам этого не заметили. Почуявшая неладное и просто желающая лично убедиться в смерти своего заклятого врага Сильванна, взглянув на происходящее, испуганно охнула и отступила, бледнея сильнее обычного. Глядя на шипящую подобно разъяренной кошке Шаади, закусив губу, она осторожно коснулась руки замершего в полнейшем непонимании демона и тихо произнесла, внутренне готовая к любой реакции со стороны Повелителя Запределья:
-Теперь я понимаю, почему она не видела свою победу… Ей пришлось отдать себя за его смерть. – Голос баньши дрогнул и упал до шепота. – Она пожертвовала собой ради нас…
-Нет… Я не верю! – упрямо мотнул головой Иллидан; его крылья мелко тряслись, словно не находя себе места. Он сбросил с плеча руку проклятой эльфийки и рванулся к демонессе – меч пропахал длинную борозду по его ноге, он просел, но все же успел схватить Шаади за руку и прижать к себе: - Шаади! Прошу, очнись! Зачем это было нужно?!
Но Шаади не отвечала – лишь шипела, кусалась и царапалась, всеми силами пытаясь освободиться. Шаади-сталкер понимала бы, что при ее комплекции выбраться из стальной хватки похожих на кузнечные щипцы рук Иллидана не возможно; Шаади-пророк искала бы пути к свободе в будущем и продумывала варианты, а не так глупо тратила силы. Поэтому Иллидан отпустил ее сам. Он долго «смотрел» на тут же отпрыгнувшую в самый дальний край площадки любимую, слушал сгорающее в огне горя сердце, стонущую в бессилии душу и понимал, что не способен даже оплакать свое личное поражение в этой такой долгой войне – со своим одиночеством и преследующим его столько веков чудовищным роком.
-Какой я дурак, - вдруг услышала Сильванна неожиданно тихий, чуть дрожащий голос Иллидана. Демон развязал повязку, обмотанную вокруг запястья, привычным движением закрыл ею глаза и, высвободив из-под узла волосы, в печали опустил голову. – Почему я не уговорил ее остаться в Черном Храме… - Он протянул к ней руку, но демоница лишь отшатнулась. – Прости… Я не сдержал слово… Прощай, любимая. Ты навсегда останешься в моем сердце.
Едва демон и баньши покинули верхнюю площадку...
***
Едва демон и баньши покинули верхнюю площадку Ледяного Трона, Шаади выпрямилась и, отбросив меч, сняла повязку – по белому лицу с полосой синеватой кожи текли слезы. Горло схватывало плачем, сердце колотилось о ребра так, словно собиралось исполнить самое жгучее желание – броситься за Иллиданом вслед и прокричать: «Нет, не уходи! Нам столько еще нужно сделать вместе!» Восстановить Азерот. Открыть Запределье. Помирить Орду и Альянс. Воспитать сына…
-Прости, любимый, - грустно прошептала Падшая, отводя взор от лестницы, с которой еще доносились звуки тяжелых шагов спускающегося к друзьям и союзникам Ярости Бури. – Этот мир не переживет еще и Королеву-Лича.
На глаза демонице попался ведущий в глубокую пропасть обрыв.
Когда на пороге Цитадели Ледяной Короны появилась могучая фигура...
***
Когда на пороге Цитадели Ледяной Короны появилась могучая фигура с темно-сиреневой кожей и роскошными, гордо изогнутыми рогами, солдаты Черного Храма и всей Орды разразились радостными криками победителей, но одного лишь взгляда на сгорбленную горем спину, угрюмо-безразличное лицо и упавшие плечи было достаточно, чтобы крики сошли на нет, и перед Цитаделью воцарилась абсолютная тишина. Иллидан молча прошагал мимо Вождей Орды, мимо своих офицеров и, не проронив ни слова, направился к вратам Корп’ретар, единственному выходу с плато. Кель’тас, Вайш и Мейв слишком хорошо знали Иллидана, чтобы понять, что произошло, почему рядом с ним нет белой фигурки, почему так мрачно лицо Повелителя. И они понимали, что еще очень долго его голова не будет гордо поднята, как было это ранее, что еще долго крылья будут безжизненным плащом сцеплены на груди… и что сеть новых морщин уже не исчезнет. Повелитель был слишком горд, силен духом и слишком любил свою жену, чьим обществом наслаждался так недолго, чтобы что-то говорить. Но эта рана не будет исцелена и перестанет кровоточить лишь когда перестанет биться сердце в его груди… А тем, кто не был так хорошо знаком с Яростью Бури, все сказал истошный женский крик, донесшийся с вершины Цитадели и приближавшийся к земле. Когда крик смолк, демон ссутулился и нахмурился еще сильнее…
-Что ж, - довольно потирая ладони, произнес Тралл, обернув радостное лицо к Кэрну, всегда державшемуся поблизости с орком, - мы победили, а Падшую мы теперь не увидим. Сразу стало на две головные боли меньше.
Все, кто это услышал, испуганно перевели взгляд на Иллидана, и, глядя на него, замершего, в паническом ужасе втянули головы в плечи и попятились: его крылья затрепетали от ярости, пальцы сжались в кулаки, а по широким плечам и мощным руками пробежали ядовито-зеленые молнии, очертившие узор татуировок. Солдатам показалось, что на Ледяной Короне стало в разы темнее и холоднее. Правитель Запределья очень медленно обернулся, прожигая орка подобным кислоте магическим взглядом, приблизился. Пальцы сомкнулись на горловине кольчуги, рука, казалось, не напряглась даже, а орк уже болтался в воздухе лицом к лицу с разъяренным демоном.
-Тралл, - зашипел Ярость Бури, с трудом контролируя себя. Больше всего ему хотелось зажать голову орка в ладони и сжимать до тех пор, пока не лопнут кости. Но он помнил – Шаади не хотела больше крови, значит, он не прольет ее. Постарается. Дрожа всем телом, задыхаясь от переполняющего его темного шторма эмоций, он прохрипел: - Ты обязан Шаади жизнью. Еще одна подобная реплика – и я сделаю так, что ты об этой жизни пожалеешь.
Иллидан просто раздал пальцы и кивнул своим Офицерам в сторону Врат. Им пришла пора возвращаться в Черный Храм, которому они принадлежали и который, единственный, всегда был искренне рад им. Вайш в последний раз оправила волосы и приладила за спину лук. Кель’тас накинул на плечи тяжелую мантию и со злобной миной отобрал у Гарроша свой посох. Затрубил рог Сломленного, и этот звук стал единственным, заполнившим тишину Ледяной Короны – до тех пор, пока двойной голос баньши из Лордаэрона не окликнул владыку Запределья:
-Повелитель!
Ярость Бури обернулся, и легкий сканирующий поток показал ему то же самое, на что взирали изумленные до глубины души ордынцы: коленопреклоненную Сильванну, в почтении склонившую перед Иллиданом голову, с которой был впервые за долгое время откинут темный капюшон. Тралл изумленно зашипел:
-Эльфка, ты в своем уме вообще?!
-Это вы, неблагодарные эгоисты, не можете принять тот факт, что ваши шкуры спасла демоница, - фыркнула Сильванна. – А мы, мертвые, помним все наши долги. – Про себя отметив, что шкура орка при этих словах заметно посерела, королева-баньши сделала несколько шагов к Иллидану и, стоически выдержав пытку его магическим взглядом, произнесла: - Повелитель, Отрекшиеся готовы служить тебе верой и правдой. Лордаэрон с радостью примет тебя, если ты захочешь остаться в Азероте.
-Спасибо за оказанное доверие,- слегка поклонившись баньши в знако уважения, глухо произнес Иллидан безжизненным голосом. Этот голос, его лицо, постановка рук, даже то, как были сложены на груди потрепанные крылья – все это лучше слов говорило о том, до какой ошеломляющей степени ему все равно, что будет дальше и кто и по каким причинам присягает ему на верность. Ярость Бури неторопливо приладил за спину ненужные более Аззиноты: - Но я вернусь в Черный Храм. В Азероте меня больше ничего не держит.
-Ты всегда был таким нетерпеливым, Иллидан, - произнес певучий женский голос от ближайшего куска льда. Легкое дуновение магического ветерка, похожего на перезвон серебряных колокольчиков, и лед исчез, явив миру целую делегацию ночных эльфов, во главе которых шла жрица Элуны, особенно изысканно одетая и замысловато причесанная. Она грациозно сошла на утоптанный, местами темно-красный снег и с улыбкой посмотрела на громадного демона с неожиданно поникшими плечами. Иллидан отстраненно вспомнил, что когда-то у этой эльфийки была очаровательная улыбка. Тиранда Шелест Ветра подошла ближе и произнесла: - Не хочешь поговорить?
-Если моя память мне не изменяет, точку в разговоре со мной вы с Малфурионом поставили ровно семь лет назад в Оскверненном Лесу.
-Малфурион мертв, - тихо, скорбно проговорила эльфийка.
-Я знаю. Надеюсь, мой братец поумнел хотя бы после смерти. – Почувствовав на себе тяжелый, недовольный взгляд жрицы, демон невесело хмыкнул: - Вот видишь, не получается у нас беседа. О чем нам тогда говорить?
-Например, о том, что Элуна нашептала мне такой исход этой войны и навела на очень любопытную мысль. – Оперативно взявшая себя в руки эльфийка звонко щелкнула пальцами, подзывая заранее введенную в курс дела фрейлину, которая с огромным чувством гордости за порученную миссию несла в руках богато украшенный ларец из зачарованного мифрила. Девушка покорно передала свою драгоценную ношу Верховной Жрице Элуны, и Тиранда продолжила начатую речь: - Женщина должна служить Богине. А мужчина – править народом.
Нарочито долго ковыряясь с замком, Шелест Ветра старательно изучала созданную ее усилиями обстановку. Ордынцы хватались за оружие – и это было понятно, все-таки войну Орды и Альянса, в который помимо людей Штормграда и копателей Стальгорна входили в том числе ночные эльфы Дарнасса и дренеи с Экзодара, еще никто не отменил. Из всех вождей Орды только одна Сильванна даже бровью не повела – и это тоже было понятно, поскольку Ветрокрылая и при жизни не отличалась ни выразительностью, ни эмоциональностью. Из слуг Иллидана, которых он, кажется, именует своими Офицерами, никто не был удивлен ее словами – все трое имели какой-то странно угрюмый и угнетенный вид. Как и сам Ярость Бури, в общем-то. Однако, еще не все слова были произнесены, и песнь не допета… В аккомпанемент ухмылке Тиранды тихо щелкнул язычок замка…
Лица всех присутствующих удлинились раза в два от изумления, когда на свет из ларца был извлечен Венец Лунного Сияния – корона правителя ночных эльфов – и тем более оказался подан Ярости Бури. Тиранда дополнила происходящее словами:
-Я решила, что ты – лучший кандидат на эту роль.
Тонкое изящное произведение эльфийского искусства легло в когтистые руки того, кого называли Предателем. Однако словоизлияний, который так ждала от друга детства Тиранда, так и не последовало. Иллидан пару секунд изучал корону и, одевая ее, лишь произнес:
-Спасибо.
-Спасибо?! – опешила Шелест Ветра, широко распахнув глаза и уставившись на равнодушно-безразличного демона. – И это все?!
-А что я еще тебе должен? – поправив волосы под Венцом, пожал плечами Иллидан, уловив, как тихо хрюкнул за спиной Кель’тас. – Я ценю твое доверие и постараюсь оправдать его.
-Но ведь ты любил меня! – почти беспомощно уронив руки, слушая грохот собственного испуганного сердца, выпалила Тиранда, забыв обо всех, кто стал свидетелем этого в высшей мере странного разговора. Ее кожа побледнела на пару тонов, когда демон, даже не повернув лицо в ее сторону, безразлично бросил:
-Да. Я по молодости много ошибок наделал.
Поняв, насколько серьезную ошибку она только что совершила, Тиранда замерла, широко распахнув глаза и не в силах что-либо произнести – только смотрела на ее же стараниями коронованного на правление ночными эльфами демона и лихорадочно думала, как исправить ситуацию… И понимала, что ее уже невозможно исправить.
Россыпь валунов рядом с Иллиданом – Кель’тас мог посохом поклясться, что минуту назад ее там не было, - хрипло рассмеялась. Откинулся маскировочный плащ, и рядом с Иллиданом обнаружился восседающий на усиленном боевом механобеге король Магни Бронзобород из Стальгорна собственной персоной. Охохотавшись – а это пришлось сделать быстро, поскольку некоторые наиболее рьяные ордынцы при одном виде дварфа споро схватились за оружие – Магни быстро обратился к демону Черного Храма:
-Отличные слова, парень! Мне понравилось, как вы бились! Прими мои соболезнования насчет Шаади… Лично я ее не знал, но нервы она мне попортила ой-ёй! Молодец была девка, право слово! Боевая! Люблю таких! – Поскольку по мере разворачивания дружелюбной речи оружие постепенно начало занимать отведенное ему мирным временем место, Бронзобород позволил себе выдохнуть. Иллидан до сих пор не отреагировал ни на одно его слово, даже на упоминание о вроде так дорогой ему тауренке. Временно отложив этот факт для детального обдумывания, Магни решил быстро продолжить начатый курс. В конце концов, ему тоже надоела эту глупая война. Конечно, юнец из Штормграда, этот Ринн, не поймет, не оценит, и переубеждать его придется скорее всего силовыми методами, но в этот конкретный момент времени дварфа больше интересовало, как бы эти самые силовые методы скорые на руку ордынцы не применили к нем самому. Магни кашлянул и продолжил: - Нравишься ты мне! Извини, если когда пытался штурмовать твой Храм – война, сам понимаешь… Но теперь гномы и дварфы Стальгорна в полном твоем распоряжении… Повелитель.
Ярость Бури кивнул в благодарность и, сделав условный знак горнисту, пошел прочь с Ледяной Короны. Союзники и только что присягнувшие демону – единственному, по их общему мнению, кто мог вернуть порядок и спокойствие этому измученному миру – последовали за могучей фигурой, которой, быть может, самой судьбой было предначертано стать символом новой эпохи.
Миф пятый. Новый рассвет над Азеротом
Миф пятый. Новый рассвет над Азеротом.
…Сказывают, что в тот день, когда пал Король-Лич, а на голову Предателя возложили корону правителя, солнце, взошедшее над Азеротом, засияло ярче и радостнее, чем в любой из рассветов со времен первого вторжения. Тяжелые времена требуют единства и тяжелой руки правителя – единого для всех. И не смогла лукавая история найти никого, кто подходил бы на эту роль лучше, чем мужчина, пожертвовавший своей душой ради народа, несправедливо осужденный родным братом, побывавший в плену Пылающего Легиона, но освободившийся от страшного ига. Но был он наречен Предателем за это и изгнан в жестокое Запределье, но, вопреки всему, выжил даже в этом аду. История знала его под именем Иллидан из рода Ярости Бури. Он много испытаний прошел на своем веку, но от этого воля его не стала слабее, а рука – мягче. И все же немало времени потребовалось мудрому и могучему Лорду Иллидану, чтобы объединить под своей властью истерзанный войнами Азерот. Но сказывают, что никогда еще жители этого небольшого мира не чувствовали себя так спокойно, как когда над ними простерлась тень Ярости Бури.
…Сказывают, что в день, когда на Ледяной Короне погибла Шаади, Тихим Копытом либо Падшей называемая, в небе над Азеротом зажглась новая звезда. С того дня не слышал боле мир о чуме и Плети, и лишь пропасть Темного Портала сменила зеленый знак Скверны на голубое знамя мертвых…
…Сказывают, что в тот день, когда пал Король-Лич, а на голову Предателя возложили корону правителя, солнце, взошедшее над Азеротом, засияло ярче и радостнее, чем в любой из рассветов со времен первого вторжения. Тяжелые времена требуют единства и тяжелой руки правителя – единого для всех. И не смогла лукавая история найти никого, кто подходил бы на эту роль лучше, чем мужчина, пожертвовавший своей душой ради народа, несправедливо осужденный родным братом, побывавший в плену Пылающего Легиона, но освободившийся от страшного ига. Но был он наречен Предателем за это и изгнан в жестокое Запределье, но, вопреки всему, выжил даже в этом аду. История знала его под именем Иллидан из рода Ярости Бури. Он много испытаний прошел на своем веку, но от этого воля его не стала слабее, а рука – мягче. И все же немало времени потребовалось мудрому и могучему Лорду Иллидану, чтобы объединить под своей властью истерзанный войнами Азерот. Но сказывают, что никогда еще жители этого небольшого мира не чувствовали себя так спокойно, как когда над ними простерлась тень Ярости Бури.
…Сказывают, что в день, когда на Ледяной Короне погибла Шаади, Тихим Копытом либо Падшей называемая, в небе над Азеротом зажглась новая звезда. С того дня не слышал боле мир о чуме и Плети, и лишь пропасть Темного Портала сменила зеленый знак Скверны на голубое знамя мертвых…
ЭПИЛОГЭПИЛОГ.
Полуостров Адского Пламени, категорически не желая оправдывать название, жил своей спокойной жизнью. На красную каменную долину опускалась ночь, и в быстро темнеющем небе проступили фантастические узоры туманностей и силуэты близких планет. Уж много лет не сотрясали эти земли тяжелые шаги скверноботов, уж много лет не сторожили Портал иллидарские войска. Но в эту ночь синее сияние Плети, закрывшее Портал, оказалось потревожено. Несколько минут шла борьба путника с чарами, наложенными лично Королевой-Лич, но какой-то фактор, видимо, не учтенный ею, все же позволил путнику пройти. На красные камни Полуострва ступил высокий и крепкий фигурой ночной эльф, закутанный в походный плащ своего народа, но старательно прячущий голову и лицо в густой тени глубокого капюшона. Шедший возле него оседланный, воспитанный ядошкурый раваззавр встрепенулся, сбрасывая наложенную личину и расправил полупрозрачные крылья изящного эфирного дракона цвета черного оникса. Эльф похлопал чуть занервничавшего дракона по шее и осмотрелся, выбирая или, вернее, вспоминая направление.
Но все то время, что путник готовился к полету, за ним наблюдали. На скале, придерживая ледяного дракона, вестника Плети, зорко всматривался в тень его капюшона молодой парнишка-демон с не выросшими, не заострившимися рогами. Погладив череп своего дракона – тот утробно заурчал, припав к земле передними лапами и роя их мощными когтями твердый грунт, молодой демон прищурил необычного для своего рода глаза – холодные голубые, а не зловещие зеленые – и натянул поводья. Ледяной дракон, пропитанный магией Плети, бесшумно расправил широкие крылья и взлетел, привычно взяв курс на юго-восток, где за огромной пропастью Крутоверти Пустоты лежала спокойная, загадочная Долина Призрачной Луны.
Ледяной дракон покружил над северной границей и уверенно направился к величественному колоссу Черного Храма. На верхней площадке было привычно пусто – лишь сидела на троне алебастрово-белая миниатюрная фигурка да, обернув тело вокруг зала, дремала могучая Синдрагосса. Мальчик спрыгнул со спины своего летуна и подбежал к матери. Ее лицо было как всегда меланхолично, разноцветные глаза – полуприкрыты, а на красивых губах застыла твердая линия печали. Другой Лоридан – так звали мальчика – Королеву-Лич не видел и не знал. При его появлении полумертвая демоница отложила Ледяную Скорбь, и мальчик с удовольствием уселся на подлокотник трона.
-Папа пришел, - произнес он после некоторого молчания, внимательно изучая каменное лицо Шаади. Ему, быть может, показалось, но какое-то странное выражение промелькнуло на ее лице, в ее глазах, когда она ответила чуть слышно:
-Я знаю, Искорка.
-Мы ведь пустим его, да? – с надеждой спросил сын Королевы. Он имел право на такой вопрос, ибо знал все, что было до него – и будет после. Это был его дар, который он перенял у матери. Он знал историю их любви, но не хотел смотреть в их будущее. Он просто тихо закончил фразу: - Раз уж он прошел через Портал…
-Пусть приходит, - тихо прошептала Шаади Тихое Копыто, и Лоридан заметил робкую каплю слезы, выбежавшую из живого, янтарного глаза. Королева-Лич быстро смахнула ее и едва слышно добавила: - Если захочет войти во владения мертвых…
Июль 2009 – май 2010.