Бери ружье, пойдем со мной,
Пойдем, товарищ боевой!
Бери ружье, готовь прицел,
У нас сегодня много дел.
Бери ружье, иди за мной,
Пойдем за царской головой!
Бери ружье, и пусть стрелка
Рука останется крепка
В тот верный час, в тот час ночной,
Когда вершится суд людской!..


Люди скандировали слова песни вместе с группой, выступающей в полутемном зале ночного клуба, на крохотную сцену которого выходили только те, кто не проходил несколько кругов цензуры. Подпольные концерты в Мертерианской Империи были, наверное, самой смелой формой протеста, выражаемого в адрес императорского режима. Слишком много слонялось в округе псиоников. Слишком много мыслеуловителей. Слишком много охраны порядка – а эти ребята обычно сперва стреляют, и только потом спрашивают, что ты делал на улице в комендантский час. Но в темном клубе «Белый дым» сейчас об этом никто не думал – сидящие на полу люди впитывали слова песни, повторяли ее, пропускали через самую душу – и от этого в них робко проглядывали хоть незначительные, хоть какие-то ростки надежды. Даже несмотря на то, что те ребята, которые играют на струнах их душ с низенькой, едва освещенной сцены – еще совсем дети. Голос солиста не просто проникал в самое сокровенное – он там оставался, задерживался в памяти на долгое, долгое время.
«Бери ружье, пойдем со мной…»
Маленький, худой солист с ярко-зелеными волосами – люди знали этот цвет, пусть и не видели его в красной подсветке сцены – приблизился к гитаристу и что-то показал. Зрители не придали этому значения – мало ли что артисты могут выкинуть на сцене. Но жест передался клавишнице, басисту, дошел до барабанщика… и вдруг свет в зале погас окончательно. Те, кто был в курсе дела, предпочли быстро покинуть помещение, а те, кто не имел представления о грядущем через минуту увидели, как автоматная очередь впилась в пустую сцену.
Музыкантов и след простыл – только вспыхнула огнем барабанная установка. А от входа в помещение клуба входили представители мертерианских карателей.

Они не нашли ни следа присутствия в клубе группы «Сезон охоты». Обыск проходи почти два часа, были проверены все входы и выходы, но ощущение складывалось такое, словно известных смутьянов, врагов народа, здесь никогда не было. И не просто ощущение – факты говорили именно об этом.
Через три часа – после проверки гражданских и усердного внушения владельцу клуба – спецназ мертерианских войск покинул территорию клуба, зло перешептываясь о том, как бы подловить эту неуловимую банду дебоширов. За ними следила пара не менее злых глаз. От крыши клуба отлепилась едва заметная фигурка – вернее, даже не фигура. Дымчатый силуэт, в котором едва заметно преломлялись неоновые огни вывесок. Мгновение – и ее не стало на крыше.

Юлю подхватили похожие на лопаты ручищи, сделав ее приземление абсолютно безболезненным. Макс нырнул вместе с девчушкой в отверстие канализационного люка – девочка шустро закрыла крышку, и музыканты быстро спустились вниз по узкой трубе.
-Ушли, - сообщила девочка темному кулю из какой-то мешковины, из которого предательски выглядывал клок ярко-зеленых волос.
-Хорошо, - глухо ответил голос несколько неопределенного тембра. На Юлю – расписанную под «темную лолиту» девчушку не менее неопределенного возраста – глянули абсолютно черные глаза.
-Как думаешь… - протянула девочка, подходя к солисту их группы и лидеру их небольшой боевой единицы. – Людям пришлось по душе выступление?
-Главное, что оно попало в душу, - отозвался ворох тряпок, в котором гитарист перевязывал старой, но относительно свежей тряпицей новое пулевое ранение. – А это заставит в них гореть хотя бы искорки надежды.
-Что нам даст надежда? – устало упав на трубу и стирая грим, протянула девочка.
-Из искры разгорится пламя, Юля, - оскалилась Кай, прищурив нечеловеческие глаза. – Эту истину люди давно доказали…

В тот день во многих душах эхом звучали слова…
Бери ружье, иди за мной,
Пойдем за царской головой!