Мы оказались тоньше хрупкого стекла, хоть все считали мы - из равнодушной стали.
Оковы и решетки можно преодолеть.
Труднее всего избежать рабства иллюзий...
Труднее всего избежать рабства иллюзий...
Сказывают, что прежде, когда Азерот был еще юн, на стороне смертных со злом сражались те, чьи имена войдут потом в легенды. И в те времена царили в Азероте интрига, и муж ее обман, и дочь их иллюзия. Многих судили не по делам их, многие гибли за иллюзорную надежду, за глупость и самонадеянность вождей. Но именно в те времена, когда было столько ошибок, когда легенды топтали своими ногами земли Азерота, и начинается наш рассказ...
Миф Первый. Тихое Копыто
Миф Первый. Тихое Копыто.
Сказывают, что много-много лет назад, когда война с Плетью еще не началась, мудрые вожди Орды искали способ победить Пылающий Легион, огненная нога которого губительной поступью прошла по землям родного нашего мира. Кэрн Кровавое Копыто нашел девушку – дурнушку, которой нечего было терять, но совместные усилия пяти рас превратили ее, неуклюжую, неумелую корову, в легенду, единственного в мире тауренна-сталкера. Но Тьма, с которой она сражалась, проникла в ее сердце и развратила душу, охладила чувства. Та, которую прежде с уважением называли по имени, Шаади Тихое Копыто, забыла о чести, вере и преданности. Тяжело было Орде смотреть на деяния той, кого она так тщательно и усердно воспитывала, но еще тяжелее было смотреть, как страдает Азерот из-за ее творения. Шаади Тихое Копыто, Шаади Падшая была изгнана из Азерота в снежную Синегерию, где одни ледяные ветра должны были стать ее спутниками. Отныне и до скончания веков…
Сказывают, что много-много лет назад, когда война с Плетью еще не началась, мудрые вожди Орды искали способ победить Пылающий Легион, огненная нога которого губительной поступью прошла по землям родного нашего мира. Кэрн Кровавое Копыто нашел девушку – дурнушку, которой нечего было терять, но совместные усилия пяти рас превратили ее, неуклюжую, неумелую корову, в легенду, единственного в мире тауренна-сталкера. Но Тьма, с которой она сражалась, проникла в ее сердце и развратила душу, охладила чувства. Та, которую прежде с уважением называли по имени, Шаади Тихое Копыто, забыла о чести, вере и преданности. Тяжело было Орде смотреть на деяния той, кого она так тщательно и усердно воспитывала, но еще тяжелее было смотреть, как страдает Азерот из-за ее творения. Шаади Тихое Копыто, Шаади Падшая была изгнана из Азерота в снежную Синегерию, где одни ледяные ветра должны были стать ее спутниками. Отныне и до скончания веков…
-Одного я не могу понять....
***
-Одного я не могу понять, - ворчала тауренна, вцепившись пальцами в прутья решетки. – Как я могла так непростительно ошибиться?...
-Не убивайся – посоветовал ей гулкий голос второго узника. – Мы оба дали маху.
-Да, меня это очень утешает.
Второй узник – демон – едва заметно усмехнулся и устало привалился плечом к решетке клетки. Они вдвоем оказались заперты в очень необычной ловушке демонической магии, но, судя по тому, как усердно и тщательно тауренна искала замок, который могла бы взломать – в чем была абсолютно уверена, как сталкер высшей квалификации – она не вполне понимала, куда именно их угораздило угодить. Демон хмыкнул.
-Не смейся, - тут же буркнула сталкер. – Лучше бы помог выход найти. Уверена, тебе здесь сидеть не менее противно, чем мне.
-Не менее, - подтвердил демон, но ухмылку на всякий случай спрятал. – Но ты, видимо, не поняла, куда мы угодили. Это Искривленные Поля.
-Пространственный слом? – с одной стороны, удивленно, с другой – недоверчиво, с третьей – заинтересованно уточнила тауренна.
-Он самый. И выпустить отсюда нас могут только снаружи.
-А почему мы тогда сидим здесь как в обычной клетке?
-Это твое воображение. – Мужчина поднялся на копыта и повел рукой, окутанной зеленоватой дымкой – пространство за пределами «клетки» исказилось, следуя за движением руки подобно отражению в воде, потревоженному ведущим по ней линию пальцем, и снова замерло, едва когти его руки спокойной легли на пояс его брюк. – Если ты вообразишь, что мы где-нибудь в Мулгоре или в другом приятном тебе месте – клетка немедленно это изобразит.
-И откуда тебе все это известно? – с изрядной долей сарказма в голосе нахмурилась девушка, сев и подтянув колени к груди.
-Шутки с пространством – прерогатива Легиона, - тихо ответил демон, садясь рядом с Шаади, но не проявляя при этом ни малейшего признака агрессии или иного вида неприязни к заведомо враждебному виду существ. Он был высок и крепок фигурой, его физическую и магическую силу Шаади уже успела в достаточной мере оценить на собственной шкуре, когда они сошлись в бою на западном кряже Крутоверти Пустоты на Полуострове Адского Пламени. И именно тогда над ними сгустилась электрическая туча и заперла в этой клетке, оставив все их снаряжение и вооружение где-то за пределами досягаемости. Но даже не это в основном нервировало элитного сталкера – хотя бы потому, что демон за все то время, что они провели в клетке, ни разу не попытался возобновить поединок, даже не взглянул на нее «не так», а просто сидел в своем углу и совершенно открыто за ней наблюдал, время от времени непонятно чему ухмыляясь. Нервировало тауренну другое: выбраться из Клетки самостоятельно при бодрствующем демоне возможным не представлялось вследствие конспирации сталкера, а время у нее было очень сильно ограничено. Словно прочитав ее мысли, демон наклонил голову в жесте полного раскаяния:
-К тому же должен извиниться, ибо мне кажется, что эта ловушка была поставлена именно на меня, и я случайно утянул тебя с собой, Шаади.
Сталкер прожгла демона выразительным взглядом, но тот являл собой одно раскаяние, и тауренна устало выдохнула, отбросив голову на прутья решетки и прикрыв глаза:
-Ну шикарно...
-Не будем нервничать, - словно пытаясь оправдаться и загладить вину, начал демон. – Как только мы сюда попали, я вызвал подмогу – им добираться сюда от силы полтора часа реального времени, так что скоро нас выпустят.
-Только мы сидим тут уже полдня! – взвилась было Тихое Копыто, но демон быстро остановил лавинообразное излияние чувств простым напоминанием об одном интригующем свойстве Искривленных Полей, а именно – сжатие и растяжение времени и пространства. Короткую образовательную речь демон дополнил личным наблюдением:
-И по моим расчетам, мы сидим тут не более четверти часа. Я бы даже сказал, минут тринадцать.
Шаади, уже не бормоча проклятья (хотя бы потому, что запас их благополучно иссяк, а идти по второму кругу не позволяла такая непримиримая величина как принцип), откинулась назад, на решетку клетки. Сидеть в одной ловушке с демоном уже было не очень приятно, а тот факт, что их спасение из этой хитроумной западни от него же напрямую и зависит и вовсе ставило под сокрушительный удар всю ее собственную гордость, профессиональную этику и прочие немаловажные для сталкера ее уровня и категории качества и свойства личности. Стараясь расслабиться и отбросить вполне обоснованную злость, Шаади вспомнила о панацее от любого душевного расстройства или беспокойства, всю простоту и действенность которого по достоинству сможет оценить лишь тот, кто так же, как и она сама, золотые годы своей жизни провел на далеко не самой дружелюбной и приветливой чужой земле. Она вспомнила залитые золотым светом летнего солнца холмы ее родного Мулгора – как чудесно сверкает вода под этими жизнерадостными лучами, как ветер гонит с холма на холм запах травы и цветов, как гордая птица подхватывает его песню и уносит ее на своих крыльях к самим седым склонам гор, и музыка свободы петляет меж елей и сосен, меж камней и тотемных изваяний и постепенно теряется в вышине, растворяясь в облаках и их неторопливом беге... Или как ветер, чуть заблудившись на пути к синей выси, путается в ветвях одинокой старой ивы, а потом, едва пробравшись через плотный заслон ее серебристых ветвей, играет сам с собой зычным эхом в небольшой пещерке, пол которой устлан домотканой циновкой. Там она часто отдыхала от всех и прочих, когда кислая физиономия ее вождя, ее наставника и прочих любителей читать морали настолько набивали оскомину, что даже долгожданное возвращение на родину омрачается до полного пренебрежения и равнодушия. Спрятавшись от мира в эту крохотную пещерку за лохматым водопадом листвы, она смотрела на родные холмы и все же ловила в себе это странное чувство – что даже такого неправильного, противного самой природе существа как она, все же может существовать счастье в этом мире...
-Ух ты... – в тот самый момент, когда она уже настолько глубоко погрузилась в приятные воспоминания, что практически почувствовала на шкуре дуновение ветерка, присвистнул демон. – Если такое в самом деле есть в Мулгоре, я здорово тебе завидую!
Тауренна открыла глаза – и тут же закрыла, не поверив им. Действие пришлось повторить, но от этого ничего не менялось – они и в самом деле находились в той крошечной пещерке с циновкой на полу, а демон стоял у входа, отогнув длинные и густые ветви ивы как своеобразный полог, и любовался красотами ее родины. Шаади подошла к нему:
-Да, это Мулгор... Но... как?
-Искривленные Поля были настроены на меня, но из-за того, что здесь находишься ты, и мы некоторое время сражались, Клетка решила, что то, что будет приятно тебе, меня наоборот будет угнетать. Таким образом она использовала эффект психологического... – Восторженно-восхищенное выражение его лица мгновенно сменилось тревогой, когда Шаади неожиданно закатила глаза и пошатнулась. – Что с тобой?! Тебе плохо?!
Ответить тауренна не смогла – она грузно осела на землю и, до того, как демон успел подхватить ее, покатилась вниз по склону, обдирая шкуру о камни и кусты. «Яд», - только и успела подумать Тихое Копыто, прежде чем темный зев забвения поглотил ее и оставил мучиться в кошмаре лихорадки. Как в последствии демону удалось выдернуть ее из этого состояния, Шаади даже предположить, не то что представить боялась, однако очнулась она все в той же пещерке, заботливо уложенной на циновку, с подложенным под голову валиком из свернутой куртки демона, а сам он с выражением беспокойства, почти даже тревоги и добросердечного участия на остром лице склонялся к ней и терпеливо ждал. Ее, привыкшую за много лет к самым неожиданным поворотам жизненного пути и шуткам со стороны судьбы, эта композиция изрядно развеселила, и сталкер со смешком села, отодвигая демона и упираясь спиной в каменную стену пещерки. Демон тут же насупился:
-Что смешного?
-Твое лицо, - ответила Шаади и не смогла сдержать новую ухмылку: - Я тебе у Портала чуть нож меж ребер не всадила, а ты за меня волнуешься. – Ерзая на циновке, чтобы сесть поудобнее, она случайно столкнулась взглядом с демоном: его этот ответ не устраивал или он ждал продолжения; его глаза спрашивали. Тауренна вопросительно тряхнула ушами: - Что?
-Ты отравлена?
-А тебе зачем? – тут же ощетинилась Шаади.
-Если ты не заметила, я тебе помочь пытаюсь!
-Не получится...
-Это еще почему? – Демон пододвинулся ближе – настолько, что Шаади стало невыразимо неуютно и странно. Его взгляд буравил насквозь, но и притягивал внимание, его невозможно было выдержать, но и отвести свой она не могла, он не смотрел как обычно – но заглядывал в самую душу. Тяжело вздохнув, тауренна тихо заговорила, словно признаваясь в уже совершенном против этого рогатого народа преступлении:
-Меня послали сюда, чтобы я убила вашего предводителя, Иллидана Ярость Бури. – Вопреки ожиданиям, демон не удушил ее при первых же словах признания, и Тихое Копыто смогла продолжить свой неприятный рассказ. – Но мои довольно длительные отношения с Легионом, видимо, утвердили Вождей Орды во мнении, будто я могу предать их всех... Да и слухов обо мне ходит немало весьма нелестных. Чтобы обезопасить себя от этого моего так называемого «ожидаемого предательства», Совет заставил меня выпить медленно действующий яд, единственное противоядие от которого – кровь Предателя. Если я не выпью ее в назначенный час, яд убьет меня и, говорят, весьма извращенным способом.
Демон неопределенно хмыкнул:
-И сколько времени тебе осталось?
-Семь часов или около того.
-Не будем нервничать! – выдал он свой любимый тезис и аккуратно накрыл кисть тауренны своей ладонью, призывая ее взглянуть ему в глаза. – Тебя жестоко обманули, Шаади. Кровь демона, в особенности – могущественного, выпитая без его разрешения и против его воли – сильнейшая кислота, которая убивает мгновенно, едва коснувшись губ. – Заметив, как изрядно помрачнела мордочка Шаади, демон, ни слова не сказав предупреждения, хлестанул когтями по собственной руке – из разрезанной вены потекла густая, насыщенная магической энергией, силой и знанием кровь. – Тебе повезло. Я вхожу в состав совета Иллидари, и моя кровь по своим свойствам слабо отличается от крови Повелителя. Она оттянет час икс, а мы успеем что-нибудь придумать.
Шаади убито кивнула, внимая лишь части слов, произносимых демоном, потому что в голове ее крутилась лишь одна мысль – как она могла так непростительно ошибиться, как позволила себе так купиться? Она попалась в расставленную ловушку как самый неопытный и наивный теленок, и теперь умирала потому, что оказалась слишком доверчивой. Доверчивой – кому?! Орде, которой она верой и правдой служила. Орде, ради которой она сражалась и была неоднократно ранена, бралась за миссии, на которые ни одно живое существо в относительно здравом уме не пошло бы. Она пробиралась ради Орды в укрепления и замки, в города и храмы, убивала врагов, выведывала планы, обрезала все нити, спутывала планы...Этой Орде она отдала всю свою жизнь. И Орда предала ее. Еще никогда в своей жизни Шаади не чувствовала себя такой одинокой, как в тот злополучный момент, когда все ее иллюзии были разбиты лишь несколькими словами того, кто не побоялся ее репутации, кто протянул ей руку помощи, кто, желая помочь, так добро и ласково улыбался... Но принять помощь демона она не могла, хотя больше всего на свете хотелось броситься ему на шею и, впервые за всю сознательную жизнь, разрыдаться. Чувствуя, как по шерсти ползет слеза, тауренна срывающимся голосом прошептала:
-Значит, такова их плата, да? За боль... За раны... За жизнь, врученную им в разорение?.. За преданность до гроба?.. – Ее свернуло пополам от адской боли действия яда и горечи осознания такого подлого и неожиданного предательства... Но на плечи легли руки демона – такие сильные, теплые, по-своему участливые. Это стало последней каплей – с плачем она повисла на его плечах. Всю свою жизнь она была одна в толпе безмозглых баранов, именуемых населением, но как бы тяжело ей не было в жизни, даже эти бараны никогда не видели ее слез. До этой самой минуты, но перед ней и не баран был вовсе. Слова ее были тихи и едва различимы за тяжелым, затрудненным дыханием и плачем: - Мне так одиноко... Почему мне так больно?
-Выпей, - подсунул ей под нос рану на руке демон Иллидарского совета и добавил ласковым голосом: - Поможет.
Но Шаади только лишь отвернула мордочку в сторону. Демон долго не размышлял – он нагнулся к своей руке и припал губами к ране. Скорее механически повинуясь властному повелению его пальцев, нежели собственному желанию, Шаади вновь повернула к нему мордочку и успела только подумать, что его лицо как-то слишком уж близко...
У тауренов нет и никогда не было такого понятия как поцелуй или действия, ему тождественного. Таурен, таунка, кылкар – животные по сути своей, которые считают поцелуй совершенно излишним элементом брачных игр и не прибегают к нему. Шаади долгое время прожила в более приближенной к людской среде и привыкла к лицезрению этого действа (ей даже доводилось видеть, как этим развлекаются пары ночных эльфиек, после чего она сочла, что ничего мерзостнее быть просто не может), но она никогда не могла даже подумать, что однажды сама станет участником этого действия. И более того – что будет этим заниматься с демоном Иллидарского Совета.
Первое, что она почувствовала – его губы на своих губах. Такие теплые и нежные, но требовательные, они заставили ее охнуть и приоткрыть рот – тут же внутрь рванулся упругий, дерзкий язык демона, а вместе с ним – поток солоноватой жидкости. Ощутив вкус крови на языке, Шаади хотела было отшатнуться, но слишком сильны оказались его руки, и вырваться не получилось – он только сильнее прижал ее к себе и впился в ее губы. Шаади пришлось сглотнуть – тут же боль начала отступать, но Иллидари, удерживающий ее уже без всякой видимой на то причины, не торопился ее отпускать. Его язык трепетал и мучил, опьяняя сильнее любого эля; по телу Шаади разливался сладкий дурман, усиливаемый жаром его тела, ощущаемым даже через плотную кожу сталкеровских доспехов, от которых он начал ее постепенно, не делая резких движений, освобождать. Когда ладонь демона коснулась ее обнаженной шкуры, в груди Шаади что-то опасливо ойкнуло – то напомнил ей о своем существовании элитный сталкер Подгорода. Шаади собрала остатки сил и воли в комок и, оттолкнув от себя демона, смогла сесть.
-Нет, - слабо прошептала она, не слишком успешно пытаясь удерживать его на расстоянии. – Мы не можем…
-Почему? – охрипшим голосом прошептал демон, поглаживая короткую, неожиданно мягкую шерстку на ее шее и снова придвигаясь гораздо ближе положенного.
-Ты – демон, - вяло сопротивляясь его рукам, выдохнула Шаади, снова оказываясь прижатой к циновке сильным, тяжелым мужским телом. – Я вообще таурен… Мы не…
-Не забивай голову условностями. И прекрати, наконец, нервничать, - ласково покусывая ее за ушко, шепнул демон.
Под лаской его сильных и требовательных рук сталкер, руководящая ее жизней все прошлые годы, уснула, уступая место обычной женщине, которой, будь она утонченной эльфийкой или мохнато-горбатой тауренной, тоже хочется любить и быть любимой. В глазах демона было столько искренности, что не пугал уже ни жар его близкого тела, ни руки, касающиеся того, чего не касался прежде никто, ни отклик на них ее собственного тела… Где-то в глубине души, где бодрствовала еще зануда-сталкер, она понимала, что в последствии, скорее всего, горько пожалеет о содеянном. И еще она понимала, что так и не смогла стать идеальным сталкером Темной Госпожи, потому что главный урок – отречение от всех своих чувств – она так и не смогла усвоить.
Но в ту ночь это перестало иметь значение.
На утро по времени Искривленных Полей...
***
На утро по времени Искривленных Полей Шаади проснулась в таком великолепном расположении духа, какого у нее не было уже очень и очень давно. На душе было легко и приятно, пусть все тело и изрядно болело, а под белой шерсткой цвели живописные синяки от не рассчитавших силу рук демона, но в то же время первый же взгляд, упавший на его спокойное, безмятежное, довольное лицо , вызвал умиленную улыбку. Этой ночью он доказал ей, что даже для такого неправильного творения природы и магии, как она, возможно существование любви, и Шаади теперь благодарила всех богов, в которых по каким-то причинам еще верила, за то, что они позволили ей так провести хотя бы одну ночь ее жизни – пусть эту ночь ей и подарил демон Иллидарского Совета. Шаади наклонилась к пока еще спящему демону и ласково поцеловала его в высокий лоб.
-Видимо, такова моя судьба – влюбляться в демонов, - грустно улыбнулась тауренна, в последний раз взглянула на его лицо и, бесшумно поднявшись на копыта, сладко потянулась, с удовольствием ощущая приятную боль и усталость во всех мышцах.
Она немного... слукавила днем раньше. Шаади прекрасно знала, как выбраться из ловушки Искривленных Полей, причем не только в теории, но и на практике. Когда она проходила свою «стажировку» в Кузнице Крови здесь, на Полуострове Адского Пламени, она, в том числе, участвовала в проекте Иллидари по освоению пространственных сломов. Ее засаживали в подобные клетки, она снимала показания, тестировала систему жизнеобеспечения, ментального воздействия, прочие параметры, потом ее выпускали, она отчитывалась по работе, клетку подправляли, и она снова лезла внутрь. Конечно, для нее, как для ценного сотрудника вроде единственной на всю лабораторию белой мышки (что с учетом цвета ее шкуры приобретало буквальное значение) ученые разработали самостоятельный способ быстро спастись из Клетки, в случае непредвиденной опасности. Быстро оставив демону в качестве прощальной записки таурений тотем с надиктованным посланием, Шаади бросила заклинание и, не оглядываясь, ринулась в черное окно. А мгновение спустя черный эфирный дракон уже уносил Шаади Тихое Копыто на запад, к границе Полуострова Адского Пламени и Террокарского Леса, оставляя далеко позади клубок молний, коим для стороннего наблюдателя могла показаться клетка Искривленных Полей.
Демон видел сон...
***
Демон видел сон, прекрасный сон, и с удовольствием ощущал приятную вибрацию во всех мышцах, которая ощущалась даже во сне. Он чувствовал себя безгранично счастливым, но даже через это чувство, прекрасное и столь давно утерянное, пробивалось странное ощущение невероятно быстро растущей тревоги. Оно и заставило демона проснуться – и, едва он почувствовал обстановку вокруг себя, хорошее настроение улетучилось. Тауренны рядом не было. И не только рядом в буквальном смысле (хотя он прекрасно помнил, как крепко сжимал ее в объятиях, когда они засыпали под утро), но и вообще в пределах Клетки. Опущенная рука легла ладонью на тонкий деревянный цилиндр – с содроганием взял он таурений тотем в руку и, сражаясь с непривычной дрожью, провел пальцами по рунам таурахе, активируя магическое устройство. Тотем слегка засветился, завибрировал и заговорил печальным голосом Шаади:
-Здравствуй, любимый! Прости мне это наивное, человеческое слово, но я не могу его не произнести. Я должна уйти. Я знаю, ты не одобришь этот мой шаг, но ведь я однажды присягнула Орде – а значит, я должна приложить все усилия, чтобы выполнить приказ. В противном случае получается, что мое слово больше ничего не значит… А что есть у сталкера, кроме его чести, верности и слова?.. Прошу – не ищи меня. Мне бы очень не хотелось оказаться стоящей против тебя на поле боя и метаться между чувством и долгом, натягивая тетиву. Прости и прощай…
Голос затих, угасло свечение, и тотем рассыпался в пыль… Катая на ладони бесценную для него пыль, демон чувствовал лишь, как горит в груди странная пустота и подкатывает к горлу горечь обиды и злости, печаль утраты, ярость бессилия – непередаваемый калейдоскоп эмоций, не привязанный ни к чему конкретному, но сменяющий свой рисунок настолько яростно и быстро, что демон, повалившись на колени, уперся рогами в землю и глухо застонал, не в силах ни встать, ни сдержать самого себя…
Пустоту разорвал чудовищный крик – рев загнанного в угол зверя.
Кулак ударил по земле.
Но у него еще оставалась его годами взращиваемая любовь к этому совершенно уникальному существу, творению Темной Госпожи Сильванны из подземных руин Лордаэрона. А если у него сохранилось это восхитительное чувство, сумевшее растопить и вновь научить радоваться даже его сердце, о существовании которого он, казалось, уже и забыл, значит, еще не все потеряно.
Еще удар.
Он найдет ее – во что бы то ни стало. В любой части Запределья или самого Азерота. Теперь, когда он вкусил любви, когда понял, что его чувство взаимно, когда его возлюбленная уже была в его руках – он не мог так просто оставить ее где-то одну на этой враждебной земле. Более того – он намеревался навсегда оставить ее подле себя. А значит, он найдет ее. Шаади не должна погибнуть…
Третий удар.
Кулак высек из поверхности Клетки искры – они жадно набросились на псевдопространство слома и руку демона, пожирая иллюзорную плоть и являя миру истинную темно-фиолетовую кожу на сильной руке. Искры, сдирающие маскировку, словно возвращали ему отнятые на время силы. Мощные руки, вздувающиеся буграми мышц, оттолкнулись от земли, могучие, изъеденные магией крылья, лишь слегка встрепенувшись, поставили его на широкие, под стать общей комплекции копыта. Величественные изогнутые рога глянули в небо, когда громадный демон распрямился во весь свой немалый рост, нервно покусывая нижнюю губу. Он понимал, что выследить элитного сталкера, вышедшего на охоту, совсем не просто, но выбора у него не было. Если только…
Демон припал к земле и, резко распрямив ноги и громко ударив крыльями о воздух, быстро взмыл ввысь. Касаясь рогами облаков, обзирая весь Полуостров, он раскрутился вокруг своей оси, собирая в одной точке пропитавшую эти и многие другие земли магическую энергию – силу Скверны, как ее окрестили честолюбивые монахи Штормграда. Концентрация магического уровня достигла своего максимума, и резкий жест в стороны волнами послал по небу светящийся поток чистой энергии. «Плевать на секретность… Плевать на все – и всех! Лишь бы…»
И этот поток уловил нужное эхо, передал его своему хозяину и исчез, честно исполнив свою работу.
-Нашел, - едва слышно прошептал демон, направляясь в точку отклика. В голове его пульсировала лишь одна мысль: «Только бы успеть!» Все прочее для него не имело значения – даже то, что вызволять любимую он ринулся в своем подлинном облике, который даже на его собственных подчиненных всегда оказывал однозначное воздействие.
Шестеро орков Скверны...
***
Шестеро орков Скверны – обычный патруль границ Долины Призрачной Луны – сразу же заметил далекую, но невероятно мощную вспышку зеленого света на границе облаков, затмившую даже непрекращающийся обстрел форпостов Орды и Альянса, так и не желающих убираться с этих земель.
-Повелитель сердится, - пробормотал командир отряда, хмурым взглядом прищуренных глаз проследив за стремительным бегом зеленой полосы по вечно темному небу Долины Призрачной Луны. – Похоже, ему стало известно о шпионе. Нам следует поторопиться, если хотим сохранить наши шкуры!
Он поднялся с камня, подошел к легко удерживаемой на месте четырьмя орками пленнице – известной во всем мире, единственной в своем роде тауренне-сталкеру. Однако, она очень сильно разочаровала его. Тауренна шла открыто, попалась легко, сдалась почти без боя, а вернее - допуская безумно глупые ошибки, которые тренеры обычно искореняют на первом же году обучения. В результате всего этого орки не сговариваясь между собой пришли к утешающему выводу: все легенды об уникальности Шаади Тихого Копыта были созданы и пущены в оборот по миру самой же Темной Госпожой Сильванной для устрашения и восстановления имиджа ее сталкеров, на которых в последние годы привыкли вешать любую смерть с неизвестным убийцей (даже если покойник стал таковым в своей постели из-за болезни).
-Если ты в самом деле Шаади Тихое Копыто, - начал он, подходя к тауренне и придерживая ее мордочку за белый подбородок, - ты здорово меня разочаровала.
Он ощупал рог тауренны и подивился его натуральности – а он был почти абсолютно уверен, что коровий облик был наложен на их пленницу магом или алхимиком. Не важно. Сейчас для орка представляло интерес только то, кто именно под маской. Если эльфийка из Лесов Вечной Песни – хорошо, потом с ней можно будет очень неплохо развлечься.
-Мне плевать, что ты обо мне думаешь, - глухо ответствовала Шаади, гордо вскинув голову и легко высвободив рог. Надо было отдать ей должное – даже зная, что она вот-вот умрет, она старалась прожить оставшиеся ей минуты достойно. Гордость и честь, так высоко ценимая орками – пусть речь даже и шла об орках Скверны. «А все-таки жаль, что к нам не приписали мага», - подумал командир с изрядной долей сожаления. Ему было бы очень интересно узнать, кто под маской до того, как пленнице снесут голову.
-Сэр! – позвал не задействованный в удержании на месте спокойно стоящей тауренны орк и указал куда-то за спину командиру. – Что это?
В их сторону несся огромный ярко-зеленый метеорит. Командир снисходительно глянул на новичка (а он буквально вчера прибыл в распоряжение их части из Кузницы Крови и еще ровным счетом ничего не знал о тяжелой и сложной жизни слуг Владыки) и, занося над пленницей обоюдоострый топор, буркнул:
-Обычный артиллерийский обстрел Черного Храма. Тут это круглосуточно. Привыкай.
Но в следующее мгновение голова командира отряда, отделенная от тела, запрыгала по черной земле. «Метеорит», резко сменивший курс, взорвался двумя ярко-зелеными лучами – один из которых и сбрил голову командира патруля, - а из такого же зеленого пламени вылепилась могучая фигура пыхтящего от гнева демона. Его светящиеся зеленым неоновым светом татуировки на могучих руках и груди и вошедшие в легенды клинки, не попадающие ни под одну классификацию холодного оружия, не узнать было невозможно. Не отпуская пленницу, орки глубоко поклонились гиганту:
-Лорд Иллидан…
Миф второй. Иллидан Ярость Бури
Миф второй. Иллидан Ярость Бури.
Сказывают, что давным-давно, когда Азерот еще был юн, жили в вечных лесах три эльфа, каждый из которых был другом другому, но в жизни избрал свой путь, свою судьбу. Тиранда Шелест Ветра, прекраснейшая и добрейшая, избрала пусть служения великой богине Элуне, Малфурион Ярость Бури пошел в обучение к Мудрейшим и вернулся в родные леса могущественным друидом, защитником Леса, мудрейшим и справедливейшим вождем. А Иллидан Ярость Бури, ненавидя успехи брата и безразличие Тиранды, возжелал силы и власти. Тайная магия поглотила его, испортила разум, очернила душу и убила сердце, а потом привела доблестного защитника Великого Древа к демонам Пылающего Легиона, которым он присягнул на верность. Справедливый Малфурион дал брату право подумать над соверешнной ошибкой и милосердно изолировал его. Через десять тысяч лет, когда вернулся Пылающий Легион, добросердечная Тиранда дала ему шанс исправить ошибки прошлого и отпустила на свободу, но Иллидан не усвоил урок. Жажда магии и власти заставила его пойти дальше по пути саморазрушения, и вскоре мир узнал уже другого Иллидана – жестокого, грубого, беспощадного тирана, убийцу… демона. Иллидан Предатель, потерявший даже собственное благородное обличие, был изгнан из Азерота в воинственное, опасное Запределье. Никто не произнес этого вслух, но каждый в душе надеялся, что оно убьет того, кто так хладнокровно предал своих друзей, свой народ и свой мир...
Сказывают, что давным-давно, когда Азерот еще был юн, жили в вечных лесах три эльфа, каждый из которых был другом другому, но в жизни избрал свой путь, свою судьбу. Тиранда Шелест Ветра, прекраснейшая и добрейшая, избрала пусть служения великой богине Элуне, Малфурион Ярость Бури пошел в обучение к Мудрейшим и вернулся в родные леса могущественным друидом, защитником Леса, мудрейшим и справедливейшим вождем. А Иллидан Ярость Бури, ненавидя успехи брата и безразличие Тиранды, возжелал силы и власти. Тайная магия поглотила его, испортила разум, очернила душу и убила сердце, а потом привела доблестного защитника Великого Древа к демонам Пылающего Легиона, которым он присягнул на верность. Справедливый Малфурион дал брату право подумать над соверешнной ошибкой и милосердно изолировал его. Через десять тысяч лет, когда вернулся Пылающий Легион, добросердечная Тиранда дала ему шанс исправить ошибки прошлого и отпустила на свободу, но Иллидан не усвоил урок. Жажда магии и власти заставила его пойти дальше по пути саморазрушения, и вскоре мир узнал уже другого Иллидана – жестокого, грубого, беспощадного тирана, убийцу… демона. Иллидан Предатель, потерявший даже собственное благородное обличие, был изгнан из Азерота в воинственное, опасное Запределье. Никто не произнес этого вслух, но каждый в душе надеялся, что оно убьет того, кто так хладнокровно предал своих друзей, свой народ и свой мир...
Один из орков, вспомнив слова командира......Один из орков, вспомнив слова командира о сохранении шкуры, быстро выхватил из голенища сапога нож и занес его над Шаади, но не успел даже улыбнуться своей завидной прыти, как был располовинен второй зеленой вспышкой – продолжением легендарного Аззинота. Иллидан Ярость Бури, Правитель Запределья, опустил клинок, умеривший свое сияние, и властно произнес низким гулким голосом:
-Любого, по чьей вине из гривы этой тауренны упадет хоть один волос, я лично четвертую. Немедленно освободите ее!
Орки, не на шутку испуганные грозным голосом Повелителя, тут же бросились исполнять приказ, и меньше чем через минуту Шаади уже спокойно сидела на земле, свободная от цепей и веревок. Демон еще несколько секунд стоял неподвижно и «смотрел» на нее – но не так, как смотрит на своего убийцу жертва, в силу обстоятельств поменявшаяся с ним местами. Что именно было во взгляде слепого Предателя Шаади не могла сказать – не успела понять. Но и на взгляд хищника, загнавшего в угол свою дичь, это похоже не было. На пустыре буквально из ниоткуда материализовался Мейв – Сломленный из числа приближенных Иллидана, настоятель Черного Храма, тот, кого людская молва окрестила «пастором Скверны». Ярость Бури бросил на тауренну последний взгляд – даже через повязку на глазах ослепленного тысячелетия назад эльфа он обжигал подобно кислоте – и обратился к помощнику:
-К закату Кель’тас и Вайш должны быть в Черном Храме.
Безапелляционный тон приказа сдул Мейва в неизвестном направлении, и, наконец, Иллидан и сидящая на земле в полнейшем непонимании Шаади остались одни. Тауренна затравленно подняла взгляд на громадного демона. Она понимала, что тот, ради кого ее, убийцу, вернули из Синегерии, ее цель, спокойно стоит перед ней, убрав Аззиноты в невидимые ножны, в то время как ее оружие по-прежнему ждет своего часа в сапогах и наручах. Видимо, при создании орков Скверны использовался генетический материал одного очень полезного в домашнем хозяйстве животного с длинными ушами, потому что им не хватило мозгов осмотреть у элитного сталкера на предмет оружия что-либо кроме ножен. Сталкер в глубине души Тихого Копыта в этот момент даже испытала некий укол обиды, но самой тауренне было на это все наплевать. Сейчас в ее душе – быть может, не такой черствой, как хотели ее создатели – заговорили голоса, которые она давным-давно надеялась задушить и никогда больше не слышать. Ее рука так и не потянулась к надежно спрятанным метательным ножам в сапоге. Ей не хотелось его убивать. И зачем только он остановил этих орков?.. Вряд ли для того, чтобы убить ее собственноручно – особенно при учете формулировки его последующего приказа. И уж явно не для того, чтобы вернуть ее тому демону, чьего имени она так и не успела узнать. До Шаади, конечно, доходили слухи о том, что Ярость Бури отнюдь не такой изверг, каким его рисует большинство эльфийских легенд, но не настолько же!..
Иллидан тяжело прошагал к Шаади и сел перед ней, скрестив ноги. Неожиданно суровое лицо его смягчилось, и демон, которого небезосновательно боится весь сознательный Азерот, умерив мощь рокочущего голоса, практически ласково произнес:
-Теперь тебя никто не тронет, так что не будем нервничать.
Шаади, услышав знакомое выражение-присказку, болезненно вздрогнула и подняла на него удивленный взгляд. Иллидан улыбнулся, в доброжелательном выражении испещренного морщинами лица растворяя жестокого тирана, злого демона и прочие эпитеты, коими обыватели привыкли его характеризовать, и резко, беспокойно кивнул:
-Да, это я.
-Ты не можешь быть им, - фыркнула Шаади, отворачиваясь. Но Иллидан стоял на своем. Он показал ей начертание рун на палочке ее тотема, на удивление четко для слепого повторив специфичный почерк Тихого Копыта в области рун таурахе, в деталях описал, как они встретились, как угодили в клетку Искривленных Полей, и что было после... но Шаади все равно не могла поверить тому, кого история назвала Предателем.
-Что не дает тебе поверить?! – почти в отчаянии прокричал Иллидан, вскакивая и расхаживая перед тауренной взад-вперед. Крылья его нервно трепыхались – отнюдь не в такт тяжелым шагам и легкому ветру; на сцепленных за спиной руках вздувались напряженные мышцы и пульсировали в волнении вены. – Может, мне принять его облик?..
-Теперь, когда ты это сказал, я не поверю, даже если вновь его увижу.
Иллидан глухо зарычал в бессилии и отчаянии и сделал шаг в ее сторону, раскинув руки, но это ее только еще больше испугало.
-Не подходи... – прошептала она, но демон сделал еще один шаг в ее сторону, и она взвизгнула с несвойственной ей паникой в душе и голосе: - Не приближайся!
Она резко вскочила на ноги и отпрыгнула от приближающегося демона на добрых полтора метра, но то, что они стояли на краю обрыва, начисто вылетело у нее из головы. Порода под обмотанным тканевым сапогом копытом предательски осыпалась, ухватиться за что-либо сталкер не успела и, глухо выдохнув, полетела вниз, в бездонную пропасть Крутоверти Пустоты – места, откуда не возвращаются. Безмерно огромная пропасть, ведущая в никуда...
«Так даже лучше», - со странным спокойствием, более всего похожим на спокойствие отчаяния, подумала Шаади, с отстраненным любопытством вычисляя, сколько она будет лететь, прежде чем умрет, и смениться ли бездонная чернота чем-либо еще там, вдалеке...
И все же она зажмурилась. Умирать было не страшно – она уже не раз оказывалась на пороге смерти, знала это ледяное прикосновение к сердцу когтистых лап, знала выражение ее пустых глазниц, знала ее шепот... Но внезапно ее подхватили сильные руки и сжали в объятиях настолько знакомо, что с самым горячим желанием – обернуться и посмотреть – она не смогла совладать. Подчинившись этому порыву, она кое-как вывернула голову... чтобы увидеть темно-фиолетовую кожу со светящимся узором татуировок. С трудом преодолевая губительное притяжение Пустоты, Иллидан Ярость Бури, изо всех сил работая магией и широкими крыльями, вытаскивал ее из пропасти.
-Зачем ты это делаешь?! – предательски сорвавшимся голосом прокричала Шаади, ударив кулаком по каменно твердой груди демона. – Ты погибнешь! Твои крылья не вынесут обоих!
-Пусть. – Демон наклонил голову. Чудовищная всасывающая сила Пустоты растрепала его волосы и сбила на острый, птичий нос старую повязку – на Шаади из-под трепещущего каскада иссиня-черных волос смотрели вложенные в пустые глазницы огоньки. Иллидан был слеп, но в этих огоньках было столько эмоций, чувства, жизни, сколько Шаади еще никогда не видела у живого существа. Это чувство пленяло, завораживало и пугало тауренну, однажды уже отказавшуюся от пути сталкера в пользу обычной женщины. Ярость Бури произнес, и пропасть не смогла поглотить его теплые слова: - Если ты погибнешь, я найду способ прекратить свое вечное существование, а до тех пор буду охранять тебя всеми силами, какими я располагаю. Я люблю тебя – уже очень и очень давно. Поверишь ты этому или нет.
Шаади, ошеломленная, не успела произнести ни звука – Иллидан, воспользовавшись своей титанической силой, сделал последний рывок, уцепился когтями одной руки за уступ, а другой – последним усилием выбросил тауренну из этого гиблого места на так почитаемую ее сородичами твердую землю. Однако силы уже покидали его. Гибельное воздействие Крутоверти Пустоты заключается отнюдь не в том, что слишком велико ее притяжение, а в том, что угодив в его самоуничтожающиеся потоки любое существо практически полностью теряло магические и физические способности.
От силы броска и формулировки объяснения Шаади на несколько секунд отключилась от реальности, а когда пришла в себя, поняла, что боль – от впившихся в бока камней, что она все еще катится по инерции по черной земле Долины, что она только что услышала самые неожиданные и невероятные слова за всю историю Азерота... А еще – что только что соскользнувшая с камня рука принадлежит ему...
Иллидан понимал, что сил у него больше нет – не только на то, чтобы выкарабкаться, но и просто чтобы хоть что-то предпринять. Он знал, что это – конец. Но зато был уверен, что Шаади в безопасности, что она теперь стоит копытами на твердой земле. На этот момент он ничего более не мог сделать для нее. Когти в последний раз проскребли по камням, крылья не удержали, и он сорвался в пустоту. Забавно... Он, бессмертный ночной эльф, всегда думал, что умирать – страшно. Но сейчас он не испытывал этого чувства – когда в воображении он видел, что Шаади твердо стоит копытами на земле.
Но на его руку легла трехпалая кисть и крепко обхватила запястье. Демон «посмотрел» вверх.
-Я держу... – прошептал видимый ему белоснежный призрак голосом Тихого Копыта. Шаади распласталась на земле, наполовину свесившись с уступа и уцепившись копытами за трещины и выбоины в камнях, успела ухватить его в самый последний миг. Понимая, что ни силы ее рук, ни прочности камней не хватит на то, чтобы долго удерживать его над бездной, тауренна осторожно проверила все уступы и, стараясь не слышать треска камней под ее копытами, аккуратно потянула. Иллидан заставил вновь заработать изрядно уставшие крылья, всадил когти в камень и, пытаясь опираться на руку, а не висеть всем весом на сцепившей зубы, пыхтящей от напряжения женщине, подтянулся. Копыта Ярости Бури, наконец, нашли опору. Последний рывок – и он выбрался из Пустоты. В этот миг Шаади оказалась лежащей под ним – демон поспешно отполз в сторону.
-Спасибо...
-Стоп. – Шаади поднялась на копыта и чуть-чуть приблизилась. – Благодарности будут потом. Я хочу проверить. Ночной эльф, высокородный, правитель – позволит ли тебе твоя брезгливость поцеловать тауренну?
Она не успела даже договорить – Иллидан поймал ее за руку и потянул на себя. Шаади оказалась в очень шатком положении, стоящей перед ним на коленях, что позволило ему без помех притянуть ее к себе и впиться поцелуем в ее губы. Если он и мог врать раньше, то этот вкус, эту страсть даже ему не под силу было бы подделать. От его сильных рук, крепко обнявших ее, по телу Шаади прошли столь знакомые уже ей густые волны огня и сладкой дрожи. Ноги не могли ее удержать, голова кружилась, дыхания не хватало, а взгляд приковали эти зеленые огоньки в пустых глазницах. Не огоньки. Глаза. Его глаза... и тот самый взгляд... Взгляд, для которого не существует преград.
-Это ты... – прошептала Шаади, обвив руками его могучую шею и прижавшись мордочкой к широкой груди. Под лаской его рук – тяжелых, требовательных, но ласковых и нежных, она снова почувствовала себя счастливой. Иллидан шептал что-то на древнем языке своего народа, чертил на ее плечах и шее непонятные узоры – его татуировки полыхали ровным зеленым светом, огоньки глаз освещали волевые, упрямые черты его лица, но Шаади не замечала его колдовства – вслед за каждым когтем, ведущим по ее шкуре свою линию, на по ее телу распространялось приятное, убаюкивающее тепло. Подчинившись ему, Шаади без всяких опасений уснула в сильных руках того, кого уже много лет тайно любила...
Миф третий. Черный Храм.
Миф третий. Черный Храм.
Сказывают, что давным-давно поставлен был в Дреноре прекраснейших храм, место паломничества всех дренеев – Храм Каменора, обитель света, спокойствия и благочестия... Но пришла война – орки порабощенного Легионом шамана Нер’зула вторглись в его светлые пределы и обрушили на Храм волны насилия, утопили его в крови... Дренеи под предводительством настоятеля Храма, Мейва, ушли вглубь За-пределья, изгнанные Советом Теней, преследуемые, гонимые, как дичь на чьей-то охоте, ощущающие как нож в сердце гнусные ритуалы орков, оскверняющие их святые земли. Через некоторое время Владыка хаоса Магтеридон сделал это место, уже известное в народе как Черный Храм, своей цитаделью, но правил ею недолго, ибо в Запределье пришел алчный до власти и силы Иллидан Ярость Бури, прозванный Предателем. Он собрал врагов Легиона, Азерота и лично Магтеридона и сам обосновался в Черном Храме.
Так Храм сменил одного темного хозяина на другого...
Сказывают, что давным-давно поставлен был в Дреноре прекраснейших храм, место паломничества всех дренеев – Храм Каменора, обитель света, спокойствия и благочестия... Но пришла война – орки порабощенного Легионом шамана Нер’зула вторглись в его светлые пределы и обрушили на Храм волны насилия, утопили его в крови... Дренеи под предводительством настоятеля Храма, Мейва, ушли вглубь За-пределья, изгнанные Советом Теней, преследуемые, гонимые, как дичь на чьей-то охоте, ощущающие как нож в сердце гнусные ритуалы орков, оскверняющие их святые земли. Через некоторое время Владыка хаоса Магтеридон сделал это место, уже известное в народе как Черный Храм, своей цитаделью, но правил ею недолго, ибо в Запределье пришел алчный до власти и силы Иллидан Ярость Бури, прозванный Предателем. Он собрал врагов Легиона, Азерота и лично Магтеридона и сам обосновался в Черном Храме.
Так Храм сменил одного темного хозяина на другого...
...Тихое Копыто проснулась все так же лежа на руках Иллидана...
***
...Тихое Копыто проснулась все так же лежа на руках Иллидана – но демон в этот самый момент рассекал темные облака высоко над землями Долины Призрачной Луны и казался немного встревоженным... Шаади тронула его щеку – но в глаза бросилась ее собственная рука. Алебастрово-белая, лишенная шерсти изящная пятипалая ручка. Она сразу поняла, что произошло, и быстро, насколько это позволяла ее довольно шаткая позиция, осмотрела себя. Превращение еще не завершилось, и на изящных ножках демоницы по-прежнему маячили массивные копыта тауренны, а крылья на спине едва начали прорезаться. Гулко, но тихо и извиняющимся голосом заговорил Иллидан:
-Прости. Я должен был хотя бы спросить тебя. Я смогу вернуть тебе твой прежний облик – когда ты полностью...
Тихое Копыто коснулась пальцем его губ и прижалась гладкой щекой к его груди:
-Не нужно. Я давно об этом мечтала. Давно, еще во время моего обучения в Кузнице Крови, я грезила тобой и проклинала судьбу за то, что родилась коровой. Однажды ты прибыл туда, как говаривали орки, лично надавать люлей тогдашнему управляющему Кузницы. Тогда я и увидела тебя в первый раз. Тогда ты и покорил меня. С годами я старалась задушить это чувство, но, видимо, так и не смогла. А теперь я этому только рада. – Она минуту помолчала – в основном из-за того, что теперь, в бодрствующем состоянии процесс обращения стал несколько болезненным, а оказавшийся теперь едва ли не на несколько размеров больше доспех сталкера приходилось почти в буквальном смысле ловить на лету. – Почему ты тогда спрятал себя подлинного?
-Я думал, ты сразу бросишься исполнять приказ, а я и слова сказать не успею, - радуясь перемене темы, ответил Ярость Бури и поднырнул под пронесшийся над головой метеорит, для чего ему пришлось сложить крылья и фактически камнем рухнуть вниз на несколько десятков метров, чтобы только у самой земли расправить крылья вновь и резко взмыть вверх на дернувшем его за собой воздушном потоке. Чуть взвизгнувшая от получившегося рывка Шаади уткнулась носом в его могучую грудь и крепче стиснула его плечи – демон счел произведенный эффект премилым и взял его на заметку. Только когда Иллидан восстановил равновесие на относительно стабильной высоте, сталкер пробормотала:
-Так ты знал, что меня послали тебя убить?
-Конечно.
-И это тебя не смутило? Ни это, ни тауренна, ни сталкер?
-Нет, не смутило. – Иллидан даже улыбнулся, пусть улыбка на его лице, расписанном морщинами в совсем иной узор, смотрелась так же необычно, как смотрелась бы тауренна на льду в классическом танце эльфов.
-Кстати, - произнесла Шаади, когда Иллидан поднырнул под очередной метеорит с теми же замысловатыми фигурами высшего пилотажа, что и прежде, - ты отдал приказ о том, чтобы твои помощники были в Черном Храме к закату. Это подразумевает наше или, по крайней мере, твое там присутствие?
Иллидан заметил, что запахло по-вечернему и стало несколько прохладнее, но только усмехнулся, ловко обогнул новое полумагическое препятствие, которые находил с завидной точностью – и с не меньшей точностью избегал. Шаади, еще крепче к нему прижавшаяся во время маневра, с мрачной иронией подтвердила:
-Да, только что стемнело. Послушай, твои помощники, наверное, уже ждут, а я все-таки тяжелая... Сгрузи меня на Оникса, дальше я как-нибудь сама доберусь...
-Во-первых, - начал демон таким голосом и так прижал к себе, что становилось ясно – просто так он ее ни за что не отпустит и не отпустил бы вообще, будь на то его воля, - о тебе в Черном Храме еще не знают. Во-вторых, мои бездельники и так только и делают, что баклуши бьют – могут и подождать, не сломаются. А в-третьих, я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не скажешь, что навсегда останешься со мной в Черном Храме.
Шаади удивленно моргнула на такое безапелляционное заявление и уставилась на жесткие черты Иллидана. Он несколько секунд еще хранил каменно-спокойное выражение лица, а потом улыбнулся и, слегка встряхнув демоницу на руках, резко спикировал вниз - туда, где они оба чувствовали мрачный колосс Черного Храма, лучащийся своей особой, ни с чем не сравнимой аурой. Черный Храм ждал их – звал и манил, раскинувшийся террасами и башенками с острыми шпилями, иглами вонзающимися в низкое небо. Ярость Бури сложил крылья, падая вниз, и только тогда его ушей достиг тихий шепот тауренны-демоницы: «Останусь...»
На верхней площадке Черного Храма их уже ждали трое: и все трое имели общепринятую историю не менее яркую и запоминающуюся, чем их внешность.
Миф четвертый. Высшие офицеры Черного Храма.
Миф четвертый. Высшие офицеры Черного Храма.
Сказывают, что во времена, для всего Азерота тяжелые, названный Предателем основал свою мрачную цитадель в Черном Храме Каменора и созвал троих отринутых, дабы служили они ему всей своей силой и старанием.
Сказывают, что Сломленный некогда был дренеем, настоятелем Храма, но присягнул темному владыке Запределья, ибо благие намерения светоносного дренея Скверна заменила темными помыслами приспешника Легиона, светлое желание восстановить справедливость сменилось низменной жаждой войн, преданность Свету – слепой верностью Темному господину. Светлый паладин Каменора стал темным пас-тором Скверны...
Сказывают, что во времена древнейшие, когда Азерот был еще юн, един и неоспорим, великие Титаны искали тех, кто продолжил бы их начинания в упорядочении Мира. Первый выбор пал на наг, древнейших обитателей Азерота, но королевская семья, от древних богов получившая дар шести рук, алчно возжелала большей власти, чем та, что Титаны были готовы дать. Властолюбие наг оскорбило Великих, и наги были изгнаны из Звездных Чертогов. С тех пор каждый отпрыск королевской семьи целью своей ставил восстановление рухнувшего тогда величия своего народа. Хитрая лицемерка Вайш Шестирукая для достижения этой цели избрала путь присяги Предателю и без колебаний вложила в его оскверненные руки свою преданность.
Сказывают, что в лучше времена эльфов под сенью Великого Древа принц Кель’тас уже помышлял о величии. Неоспоримое благородство его крови затуманило разум слишком многим – настолько, что после гибели Древа они последовали за принцем, нареченным Солнечным Королем. Смертные, лишенные сил, они поддержали богохульную идею Солнечного Колодца, но из искры усталости и мук все же раз-горелось пламя мятежа, и Кель’тас был изгнан из Луносвета. Лишь немногие, самые преданные, последовали за своим королем в Запределье, где предавший своих предков встретил предавшего весь мир. Иллидан Ярость Бури пообещал эльфам избавить их от жажды колдовства в ответ на верность. И Кель’тас присоединился к его свите.
Сказывают, что в день, когда три Высших Офицера вступили в мрачные залы Черного Храма, над небом Азерота прошла плачущая комета...
Сказывают, что во времена, для всего Азерота тяжелые, названный Предателем основал свою мрачную цитадель в Черном Храме Каменора и созвал троих отринутых, дабы служили они ему всей своей силой и старанием.
Сказывают, что Сломленный некогда был дренеем, настоятелем Храма, но присягнул темному владыке Запределья, ибо благие намерения светоносного дренея Скверна заменила темными помыслами приспешника Легиона, светлое желание восстановить справедливость сменилось низменной жаждой войн, преданность Свету – слепой верностью Темному господину. Светлый паладин Каменора стал темным пас-тором Скверны...
Сказывают, что во времена древнейшие, когда Азерот был еще юн, един и неоспорим, великие Титаны искали тех, кто продолжил бы их начинания в упорядочении Мира. Первый выбор пал на наг, древнейших обитателей Азерота, но королевская семья, от древних богов получившая дар шести рук, алчно возжелала большей власти, чем та, что Титаны были готовы дать. Властолюбие наг оскорбило Великих, и наги были изгнаны из Звездных Чертогов. С тех пор каждый отпрыск королевской семьи целью своей ставил восстановление рухнувшего тогда величия своего народа. Хитрая лицемерка Вайш Шестирукая для достижения этой цели избрала путь присяги Предателю и без колебаний вложила в его оскверненные руки свою преданность.
Сказывают, что в лучше времена эльфов под сенью Великого Древа принц Кель’тас уже помышлял о величии. Неоспоримое благородство его крови затуманило разум слишком многим – настолько, что после гибели Древа они последовали за принцем, нареченным Солнечным Королем. Смертные, лишенные сил, они поддержали богохульную идею Солнечного Колодца, но из искры усталости и мук все же раз-горелось пламя мятежа, и Кель’тас был изгнан из Луносвета. Лишь немногие, самые преданные, последовали за своим королем в Запределье, где предавший своих предков встретил предавшего весь мир. Иллидан Ярость Бури пообещал эльфам избавить их от жажды колдовства в ответ на верность. И Кель’тас присоединился к его свите.
Сказывают, что в день, когда три Высших Офицера вступили в мрачные залы Черного Храма, над небом Азерота прошла плачущая комета...
...Трое на верхней площадке Черного Храма уже ждали.
***
...Трое на верхней площадке Черного Храма уже ждали.
Темные одеяния Мейва Сломленного, больше похожие на кожаные робы убийц-наемников, действующих грубо, но не всегда эффективно, тяжелыми складками ниспадали на пол, создавая ощущение мрачной скульптуры, а темный капюшон только усиливал сходство с могильным памятником. Громоздкая фигура Сломленного внушала суеверный ужас, но, наверное, именно таким должен быть настоятель Черного Храма.
Леди Вайш сидела на полу, изящно обогнув хвостом тело, а шесть рук, увитые драгоценными цепочками и перстнями всех сортов и ювелирного наполнения, разбирали украшенные золотой короной с сапфирами и азеротскими алмазами «волосы» - длинные отростки, покрытые плотной черной кожей. Хитро-коварное лицо наги было обращено к спускающемуся с небес повелителю – казалось, она была рада тому, что Ярость Бури позвал ее в Храм, но недовольна тем, что ради этого пришлось тащиться в такую даль и взбираться на такую высоту.
Кель’тас Солнечный Скиталец оказался стройным, привлекательным и довольно высоким для кровавого эльфа мужчиной с хорошим, развитым телосложением. Его тяжелые красно-золотые одеяния колыхались на ветру, но явно не могли угнаться в этом начинании за длинными, легчайшими прядями волос цвета солнца, чьему танцу на ветру так старались подражать. Приложить к этому властное, волевое лицо, горделивую осанку и тонкие, аристократические кисти – и вот он, низвергнутый с трона Солнечный Король.
Иллидан бережно поставил Шаади на древние плиты своего Храма. Ее обращение еще не завершилось, только-только начали в полную силу вытягиваться за спиной крылья, но зато на стройненькой фигурке с алебастрово-белой кожей сталкеровские доспехи, темно-серая матовая кожа, выделялись очень сильно – особенно, когда ввиду разницы в размерах регулярно сползали с узких, по сравнению с тауренной, плеч и бедер. Вследствие этого то плечико с ключицей, то узкий стан и изящная линия бедра то и дело выглядывали на свет. Кель’тас, шустро оценивший все красоты новообретенной тауренной фигурки, в пятый раз обвел ее пристальным взглядом и, ухмыльнувшись, задорно подмигнул, сочтя премилым этот невинный жест ее доспехов – и смущенные попытки девушки вернуть его на место. Иллидан, пусть и слепой, заметил это и, погрозив своему Высшему Офицеру, гулко пророкотал:
-Я созвал вас сюда по делу, а не для того, чтобы вы мою жену соблазняли!
Не обращая внимания ни на грозный голос демона, ни на удивление Шаади, понятное ей одной, нага сплела руки в хитрый узор и, положив получившуюся комбинацию на хвост, с любопытством и известной долей иронии спросила:
-А ты женился? Когда успел? – Пристальный взгляд змеиных глаз наги вонзился в дрожащую от боли, зябко кутающуюся в бессмысленные, изорванные доспехи полудемоницу. – И кто это так твою невесту обтрепал? Неужели ты настолько знойный мужчина? Жаль, я не знала этого раньше.
-Могу порекомендовать пару быков с Громового Утеса, - сама себе поражаясь, огрызнулась бывшая тауренна, от боли едва попадая зубами друг по другу и бессильно упав на пол. Все-таки формирование крыльев оказалось процессом до крайности неприятным. – Они даже имени твоего не спросят.
Иллидан, подсев к Шаади, прижав ее к себе и накрыв крыльями, как плащом, кашлянул, скрывая смех, губы эльфа дрогнули и расплылись в улыбке, даже суровый Мейв придвинулся ближе, чтобы не пропустить продолжение бесплатного концерта. Леди Вайш еще раз окинула Шаади внимательным взглядом и улыбнулась:
-Меньшего от избранницы Иллидана я и не ожидала. – Она оправила волосы, «встала» и легонько наклонила голову. – Будем знакомы: Вайш Шестирукая, хранительница рек и озер Запределья.
-Шаади Тихое Копыто, обычный элитный сталкер на службе Темной Госпожи Сильванны Ветрокрылой.
На какое-то мгновение на верхней площадке Храма повисло удивленное молчание. Иллидан, вдруг оказавшийся в центре внимания, сидел возле Шаади, накрывая ее щитом своих крыльев, и упорно хранил абсолютно спокойное молчание, не собираясь ничего пояснять или хотя бы уточнять. Наконце, Кель’тас осмелился подать голос:
-Сталкер Лордаэрона? Шаади Падшая? – Он забавно пошевелил светлыми бровями, словно подбирая слова. – А я всегда думал, что Шаади… м-мм… телочка.
-Я и была ею с полчаса назад, - еле-еле выдохнула девушка, корчась от боли. Иллидан прижал ее к себе, легкими чарами снимая боль, и сурово рыкнул на своих подчиненных:
-Хватит обсуждать Шаади, ей и без вас плохо. К делу. К рассвету мы пятеро должны быть в Огриммаре.
На этот раз тишина стала оглушающей. Все, включая Шаади, уставились на Ярость Бури, невозмутимо поглаживающего жену по шелковым белым волосам. Наконец, Мейв, самый близкий к понятию «здравомыслие» из всех троих Офицеров, осмелился податься вперед к повелителю и заговорить:
-Сэр… мы шесть лет не можем пробиться дальше Темного Портала!.. А Вы говорите, что уже через семь часов мы должны стоять под стенами столицы Орды?..
-Не под стенами, а в Аллее Чести, у Тралла. И я говорил не о штурме, а о дружеском визите. – К счастью для Офицеров, Иллидан мог видеть магию, а не эмоции, поэтому сведения об их непонимающе-кислых минах прошли мимо него, вследствие чего он совершенно спокойно продолжил разворачивание своей идеи: - А теперь все трое – марш маскироваться. И плевать я хотел, как и подо что.
-Ага, хоть под табуретку, - устало выдохнула бывшая тауренна, смахивая с мокрого лба налипшие на непривычно гладкую кожу непривычно длинные волосы. Иллидан помог ей встать, с одобрительной улыбкой слушая, как удаляющая троица на редкость дружно посмеивается над ехидными репликами и колкостями своей новой соратницы, явно приняв ее в свои ряды. Тем временем обращение, наконец, закончилось, и Шаади, ловя на плечах и бедрах остатки своего доспеха, прижималась к любимому и стыдливо отводила взгляд от его лица.
-Ты сошел с ума? – стараясь говорить как можно ровнее по возможности твердым голосом, спросила она. – Сунуться к Траллу, да еще и всей честной компанией… Это же самоубийство!
-Нет. Тралл – мудрый орк, насколько это применимо к его виду. – Иллидан прошептал несколько заковыристых слов на родном диалекте – и обветшавшие было доспехи сталкера приняли свою первоначальную кондицию, подстроившись при этом под довольно миниатюрные габариты демоницы. Его пальцы пробежали по ровным плечам, тонкой шее и острым контурам лица – и губы сложились в улыбку. – Ты чудо, как хороша… Не будем нервничать – я, кажется, знаю, что делать.
-Мне особенно нравится про «кажется», - больше в силу привычки, чем ввиду острой необходимости проворчала Шаади, млея от прикосновений тяжелых рук демона.
-Я обещаю, - коснувшись ее лба губами, шепнул он, - все будет хорошо. Слово Иллидана Ярости Бури.
Бывшая тауренна молча уткнулась носом в его могучее плечо – она могла доверять ему безоговорочно и в любой ситуации, потому что только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, в уюте и рядом с тем, кому на нее не наплевать. К тому же история знала много примеров того, сколь четко так называемый «Предатель» держит свое слово…
Красноватого оттенка солнце едва успело слегка позолотить верхушки пальм на Островах Эха...
***
Красноватого оттенка солнце едва успело слегка позолотить верхушки пальм на Островах Эха и коснуться мачт затонувших возле Колючего Холма кораблей, а по одной из дорог Дуротара, сражаясь с подступающей духотой начинающегося дня и клубами поднимающейся из-под колес пыли, полз караван. Собственно, назвать это караваном мог только тот, кто был в достаточной мере хорошо знаком с местными обычаями и традициями. Он состоял всего из двух повозок, запряженных усталыми старыми кодо, и лениво полз вперед, волоча за собой на привязи десяток унылых, изморенных рабов. Перед первой повозкой шли двое. Высокий ночной эльф с выцветшей на слишком ярком солнце кожей, но по-прежнему упорно прячущий голову в тени глубокого капюшона, а глаза – за линзами специальных очков; собственно, он и вел под уздцы первого кодо и был распорядителем каравана. Рядом с ним шагала тяжелой поступью тауренна в темных кожаных одеждах, прикрытых потрепанным плащом с меховой окантовкой и перьями у ворота – друид-охранник с метаформами зверей контактного боя.
Сочетание рас, вроде бы враждующих ввиду давней войны Орды и Альянса, никогда не было чем-то из ряда вон выходящим, когда речь заходила о торговом караване. В конце концов все в Азероте держится не на Свете, не на Силе и Чести, а на деньгах – в это свято верили гоблины и те, кому по тем или иными причинам были не по душе «базовые религии» этого мира. Поэтому ничего не было удивительного в том, что ночной эльф в качестве охранника нанял тауренну и на протяжении всего долгого и утомительного пути через пустыню спокойно с ней беседовал обо всем на свете. Первая повозка была доверху нагружена всевозможным товаром. На втором кодо сидел хмурый дреней с угрюмым лицом. Он прятал голову в тени широкополой соломенной шляпы, затертой разве что не до дыр, и от этого выглядел еще угрюмее. В его повозке сидели наемники и хрупкая девушка – очевидно, очень больная, направляющаяся к знахарям троллей, потому что из всей ее фигуры, закутанной в плотную хламиду было видно только очень бледное, изнуренное лицо. Единственный из торгового состава каравана, кто не прятал голову от палящего солнца, был кровавый эльф, гарцующий рядом на лиловом крылобеге с притороченным к седлу кнутом – погонщик.
Типичный торговый караван, которому откровенно все равно, кто с кем воюет и по какой причине, полз себе по начинающей раскаляться пустыне, и вскоре впереди, в дрожащем мареве зноя, проступили тяжелые сторожевые башни Огриммара. Стражники, видящие такие караваны раза по два на неделе точно, спокойно пропустили разношерстную компанию в город, и только второй пост охраны с подозрением покосился на мордочку тауренны, но та настолько искренне поприветствовала их на их родном языке, что разомлевшие орки тут же подняли в салюте опущенные пики.
-А я уж думал конец… - наклонился к тауренне кровавый эльф, ловко свесившись с седла, на что тауренна только наморщила нос, а ночной эльф, резко дернув ухом, прошипел:
-Не свисти, Кель. Орки простоваты, но не глупы.
Кель’тас послушно вернулся в седло, и караван – теперь уже в гораздо более урезанном формате в виде пяти фигур – отправился через город к Аллее Чести. Добиться аудиенции у Тралла совместными усилиями Офицеров Черного Храма не составило труда, и уже очень скоро Шаади, сбросив маскировочный капюшон, толкнула трехпалой рукой знаменитой тауренны-сталкера тонкую дверь в личные покои Тралла. Собиравшийся было выйти из комнаты орк столкнулся с ней лицом к морде и опешил…
-Шаади?! – только и смог выдохнуть он.
-Собирай Совет, Тралл, - сухо и очень твердо отчеканила сталкер. – У нас есть очень выгодное для Орды предложение.
Если у Вождя и были какие-то сомнения, колебания или возражения по этому поводу, то сбросившие маскировку спутники Шаади, чьими именами наполнены легенды, передающиеся от поколения к поколению, заставили орка вздрогнуть и, не помня себя, броситься к вышке почтовых ветрокрылов.
@темы: творчество, "Рабство иллюзий", литература