Мы оказались тоньше хрупкого стекла, хоть все считали мы - из равнодушной стали.
часть 2
История Орды не помнит случаяИстория Орды не помнит случая, когда Совет Четырех собирался в такой рекордно короткий срок. Еще не коснулось солнце горизонта в тот день, а трое правителей Орды уже сидели в Зале Советов и, даже не пытаясь скрыть смертную скуку, не слишком терпеливо ждали. Никто из них не понимал, к чему такая спешка и почему рука Тралла так отчетливо дрожала, когда он писал им письма с приглашением – а вернее, приказом срочно явиться в Огриммар на внеплановое собрание. Сам Тралл на так оперативно собранный им Совет непростительно опаздывал. Но, наконец – где-то через четверть часа не менее, - двери отворились, и на пороге появился сам вождь орков, и его зеленая шкура отчего-то казалась существенно бледнее обычного. Задумавшиеся над этим феноменом Вожди Орды в едином порыве утраты аппетита отодвинули от себя тарелки с сомнительными тролльими деликатесами, предложенные им на время ожидания и уже прочно облюбованные мухами. Однако, причиной столь нервозного поведения орка являлось совсем не то, о чем изначально подумали Вожди. Тралл, сильно нервничая, опустился в свое кресло.
-Что случилось? – сходу обратился к огриммарскому вождю изящный беловолосый Эльф Крови из Луносвета. Облаченный в тяжелые церемониальные одеяния своего народа, он все равно был очень юн и нетерпелив, за что Сильванна – другой эльф в составе Совета и единственная в нем женщина – не могла уважать его. Юность, по ее мнению, не была пороком, но излишняя не-терпеливость и несдержанность – вполне. Но в этой ситуации Королева-Баньши была согласна со своим чересчур горячим коллегой.
-В самом деле, Тралл, не молчи, - неожиданно даже для самого Кровавого Эльфа, произнесла Сильванна в защиту Терона из Луносвета. – Объясни, наконец, к чему такая спешка. Не томи.
-Вчера ко мне явились очень необычные гости, - аккуратно подбирая слова, начал орк. Он как-то странно покосился на дверь в изолированную комнатку, где обычно своего приговора ждали заключенные, удостоившиеся суда самого Совета, и только потом с тяжелым вздохом продолжил: - Их вела Шаади.
-Шаади?! – изумленно выдохнул Кэрн Кровавое Копыто, воин-таурен, о котором ходили слухи, что его невозможно удивить – так много повидал на свете старый бык. Глаза его забегали, уши затрепыхались, и он пробормотал практически в испуге, уперев обе руки в столешницу: - Но ведь это невозможно! Мои друиды уверяли, что этот яд смертелен!
-Нет ничего невозможного, - постукивая длинным ногтем по наручи с красной полосой, философски подметила Сильванна, старательно глядя в сторону, но таурен все равно взорвался:
-Да для этого сверхсуществом надо быть!
-А я кому попало Алую Полосу на доспехах не рисую! – рыкнула в ответ баньши своим ужасным, множащимся точно эхо голосом, от звука которого всем присутствующим стало еще менее комфортно во всех отношениях.
-Если бы не ты с тем проектом, ее проблемы вообще не было бы! – фыркнул Терон, постепенно избавляясь от гула в голове и дезориентации – последствий воздействия голоса баньши.
-Молодой эльф, - сурово начала королева Подгорода, нахмурив белые брови и опасно сузив красные светящиеся глаза, - ты за всю жизнь убил хоть десятую долю всей той нечисти и скверны, что истребила Шаади во имя Орды?
-Друзья, это сейчас значения не имеет, - примирительно произнес Тралл, унимая дрожь в голосе. – Шаади и наши в высшей степени неожиданные гости ждут в задней комнате и им есть, что сказать. Давайте их выслушаем.
Словно дождавшись этих слов, отворилась задняя дверь. Легкую, едва слышную поступь Шаади, вошедшей первой, скрали тяжелые, гулкие удары массивных копыт о плитку пола, легкий шелест чешуи, шорох грубой ткани и звонкая, гордая эльфийская походка. Шаади посмотрела на своих спутников и, улыбнувшись, быстро приняла свой новый подлинный облик. Вожди ахнули, мгновенно узнав в вошедших четверых существах героев самых страшных легенд всего Азерота.
-Шаади… - разве что не проскулил Кэрн, комично закрыв морду руками. – Тебе приказали убить Иллидана, а не приводить его сюда! Да еще и со всей свитой! И уж тем более не становиться самой такой же как он!
Шаади лишь презрительно дернула изящным плечиком и ответила со всей присущей ей откровенностью и прямолинейностью:
-Это мой ответ на ваше предательство. – Аккуратно переступая изящными копытцами, демон-сталкер Лордаэрона подошла к скучающим офицерам Черного Храма. Внимание Вождей переключилось на наиболее броскую из них, ту, что была закрыта тяжелыми красно-золотыми одеяниями. А Солнечный Король как раз обратил свое внимание на увешанную трофеями стену. Тралл и Кэрн не сговариваясь втянули головы в плечи, потому что центральное место на этом стенде занимал золотой посох с множеством колдовских рубинов в сложном навершии. Пока кровавый эльф любовно рассматривал отнятое во время изгнания оружие, Тихое Копыто сурово осмотрела присутствующих и продолжила:
-Я служила Орде верой и правдой пятнадцать лет, а вашим ответом стали изгнание, не озвученный смертный приговор и яд. Вы часто создавали мне все условия для того, чтобы я умерла. Но они… - Белая ручка указала на офицеров Черного Храма и надолго задержалась напротив Ярости Бури. - …они спасли меня, дали новую жизнь и надежду. – Она положила ладонь на легшую на плечо тяжелую кисть громадного демона. – Поэтому я и привела их. Но не для того, чтобы воевать.
-Мы пришли поговорить, - прогремел в абсолютной тишине сильный голос Иллидана. Бывший ночной эльф стоял за спиной Шаади и невидящими, пустыми глазницами изучал Вождей Орды, что не мешало им ощущать на себе его взгляд так же отчетливо, как если бы он по качествам напоминал шлифовальную бумагу инженеров, которой вздумалось провести по коже. – У нас общий враг, Король-Лич Артес Менетил и его легионы нечисти. Наше предложение – объединить войска Орды и Черного Храма для полного уничтожения Плети.
Какое-то время Вожди молчали. Каждый из них сосредоточенно взвешивал каждое слово демонов и пытался убедить себя в том, что теперь высших офицеров в Черном Храме четверо, и все они во главе с самим Яростью Бури стоят в Зале Советов, в Огриммаре; стоят и предлагают помощь… Наконец, лорд Терон очнулся от пугающего столбняка и, стараясь смотреть мимо каждого из них, произнес:
-Тебя называют Предателем… - Он все же осмелился посмотреть на офицеров и даже легонько кивнуть в сторону Тихого Копыта и уже примеряющегося к посоху Кель’таса. – И подле тебя стоят предатели. Как мы можем верить тебе? Что помешает тебе вновь предать и напасть на нас подло, со спины?
-Я дал вам слово, - опасно нахмурился демон. – История этого мира знает, что я всегда сдерживал свои обещания. Этого вам недостаточно?
-Нет. – Опьяненный собственной дерзостью в разговоре с самим Иллиданом Яростью Бури кровавый эльф из Луносвета выразительно откинулся на спинку своего кресла и впился похотливым взглядом в точеную фигурку Шаади. – Ты оставь нам в качестве заложника свою молодую демоницу, она нам изрядно задолжала…
Начало грандиозной ультимативной речи не смогло получить продолжение, утонув в почти оглушающем звуке резко раскинутых крыльев. Иллидан вскочил на копыта, шумно расправив крылья, и пророкотал таким голосом, что только-только пришедшие в себя вожди снова втянули головы в плечи:
-Если тебе, маловерный, нужны заложники моего слова, пусть им буду я! – Вожди воспряли было, но выражение угрюмо-злого лица Ярости Бури отбило все желание радоваться по этому поводу. Иллидан нависал над щуплым кровавым эльфом как скала над забитым ягненком, рыча и полыхая зеленым огнем просвечивающих через плотную ткань повязки несуществующих глаз, и Терон уже окончательно утвердился во мнении, что зря вообще подал голос на этом Совете. Но вдруг Ярость Бури отступил назад и нежно обнял безмолвно стоящую рядом Шаади. – Я не позволю ни тебе, мальчик-эльф, ни кому бы то ни было еще и впредь издеваться над моей женой.
В повисшей в Зале Совета тишине стало слышно, как летают облюбовавшие закуски мухи. Выражения лиц и морд Вождей нельзя было передать словами, но на каждом из них в той или иной форме нашла свое отражение крайняя степень удивления. Вновь Офицеры встали в ряд (Вожди вжались в кресла, ибо за спиной Иллидна померещился зловещий зеленый блеск Аззинотов, а Кель’тас все же снял со стенда свой посох и уверенно покручивал его в руке), а Иллидан продолжил монолог – сурово и яростно, под стать имени своему, но, по крайней мере, уже не так злобно:
-А все же глупые вы. Если бы Шаади так не стремилась прекратить боевые действия так высоко ценимой ею Орды, был бы я тут? Нет… Я бы просто сидел в Черном Храме, наслаждаясь обществом жены и дальше по-тихому обстреливал бы ваши лагеря. Кстати, сейчас обстрел прекращен, а все големы и скверноботы по Запределью отозваны в Храм. Вы можете принять мое предложение – и войска Черного Храма пополнят ваши ряды на Нордсколе. Если нет – мы уйдем, но ни обстрела, ни отрядов Храма в Запредельи больше не будет. Мы сами выступим к Ледяной Короне, потому что у каждого из нас есть свои причины желать Артесу полной, последней смерти. Итак?
Вожди переглянулись, и в глазах каждого их них замаячил один и тот же огонек робкой надежды – пусть у каждого из них она и диктовалась своими помыслами и грезами…
Торговый квартал, как обычно, наводненный ордынцами всех мастей и призвания...
***
Торговый квартал, как обычно, наводненный ордынцами всех мастей и призвания, жил своей привычной жизнью, и никто из приезжих, зевак, торговцев или даже простых горожан не задумывался, почему эта колоссальная площадь в самом центре города, издавна облюбованная барыгами, носит гордое название Аллеи Силы. Лишь когда на неприметном с виду балкончике были впервые на памяти старожил отдернуты вечно пыльные занавеси, и на нем появились Четверо Вождей, смысл этого названия стал понятен. Мудрый Тралл, храбрый Кэрн, степенная Сильванна и гордый Терон обвели народ пристальными взглядами знающих свое дело правителей; Тралл прочистил горло.
-Друзья – ордынцы! – зычно обратился орк к толпе. – Мы все устали от этой изнуряющей войны на три фронта, но сегодня, под покровом тайны, к нам прибыли благие вестники! Один из этих фронтов закрыт с сегодняшнего дня! И я говорю не об очередном хрупком перемирии с Альянсом – а о мире с Черным Храмом!
В этот же миг из здания вышли пятеро – каждый из них был легендой, каждого боялись, и площадь замерла, несмотря на почти отчаянное восклицание королевы-баньши о том, что демоны – друзья отныне, и не стоит бояться. Кто-то потянулся за оружием, кто-то попятился назад, кто-то поспешил закрыть собой любимую… У стоящего в метре от Иллидана совсем маленького эльфа при виде громадного демона из рук выпал игрушечный меч. Двое демонов – огромный Предатель и миниатюрная альбиноска-Падшая – присели. Толпа затаила дыхание. Послышался лязг стали.
-Расти большой, - пролетел над площадью сильный голос Ярости Бури. Демон вложил ошарашенному мальчику в руки его меч и с улыбкой потрепал его по волосам. Тихое Копыто вторила мужу, положив узкую ладонь на худенькое плечико эльфа:
-Ты будешь доблестным защитником Азерота, тобой будет гордиться весь твой род, и меч твоего отца будет служить тебе верой и правдой, срубая головы врагов. А пока беги. Играй. Расти и учись.
-Спасибо! – выдохнул малыш, счастливый, изумленный и воодушевленный одновременно. Он даже поверить не мог в то, что все это происходило с ним, но тяжелая ладонь на голове и легкие аккуратные коготки на плече окрыляли и заставляли верить в то, что иногда даже невозможное может стать явью. Мальчик засиял чистой и доброй детской улыбкой бесконечного счастья и выпалил, убегая к друзьям: - А вы совсем не страшные!
Демоны чуть слышно хихикнули. Площадь немного расслабилась, но не успел пацаненок отбежать на десятка полтора метров, Иллидана за руку тронула молодая орчиха с коричневатой кожей. Это было новое поколение от браков азеротских орков и маг’харов, более рациональное, чем первые, и более прагматичное, чем вторые. Женщина закинула на плечо свой тяжеловесный бастард и, глядя на демона с искренним восхищением, хрюкнула:
-Мой муж погиб, пытаясь штурмовать твой Храм. Но я тебя не виню. Он дурак был, что один на тебя пошел. – Кулак орчихи дружески ткнул Ярость Бури в плечо. – Спасибо, что избавил мир от эдакого козла! Я думала, сама его удушу, но ты придумал интереснее!
Иллидан только хмыкнул и шутливо козырнул в ответ, пусть на самом деле он понятия не имел, о каком именно орке шла речь, что именно он придумал интереснее, и только подозревал, что тот безумный напоролся где-нибудь в Долине на Гончую Скверны или случайно попал под ногу скверноботу… Так или иначе, до него не доходили известия об одиноком орке, решившем штурмом взять Черный Храм. Мир его праху. Судя по выражениям лиц Офицеров, они тоже не прикладывали руки к его умерщвлению.
Сквозь толпу, опустившую оружие, расслабившуюся и теперь просто с интересом рассматривающую демонов и Офицеров Храма, протиснулся старенький Эльф Крови в длинной темной мантии наставника магических наук академии Луносвета. Он прищурился, всмотрелся через монокль в красно-золотое облако, коим его глаза, слабые на старости лет, представляли одного из офицеров и наконец выдохнул:
-Кель?
Солнечный Скиталец обернулся на зов, зеркально прищурился, потом ринулся вперед и, неожиданно для всех присутствующих, стиснул старого учителя в объятиях:
-Тель’Лоран, старина!
И в разрядившуюся на площади атмосферу, под одобрительное перешептывание горожан, бравурные истории орчихи, восторженные крики детворы и довольные возгласы встретившихся друзей, через радушно раскрытые главные ворота ступили передовые отряды демонов Черного Храма. Массивные копыта, окованные черным металлом по традиции иллидарских войск, привычно отбивали по каменной мостовой тяжелый ритм, но в опущенных руках не было оружия, а в глазах – враждебности. Замерли охраной у обоих врат города громадные махины скверноботов.
В Огриммар вступила новая эпоха.
Как думаешь, они поверили, что мы пришли с миром?..
***
-Как думаешь, они поверили, что мы пришли с миром? – тихо спросил голос Иллидана.
Этот вопрос был задан в четвертом часу утра и никоим образом не потревожил покой небольшой фермы на западной границе Дуротара. Ярость Бури сам пожелал отправиться вместе с одним из глашатаев – пообщаться с народом да и просто показать, что эти новости – не розыгрыш, а самая что ни есть настоящая правда. Шаади, безусловно, отправилась вместе с ним. Они посетили все города и поселки, десятки ферм и поселений, и к ночи даже у самого Ярости Бури копыта горели от горячих песков и усталости. Ночлег они нашли в одной из ферм: хозяйка, едва глянув на гостя, сразу со всем согласилась, но, глянув второй раз, скорбно развела руками: «Я-то не против, но у меня в доме нет кроватей таких размеров…» Таким образом, демоны нашли себе пристанище на сеновале доброй орчихи, но по обоюдному молчаливому согласию пришли к выводу, что им и этого более чем достаточно…
Над вопросом Иллидана демоница размышляла не меньше минуты. Она вытащила из-под бока наиболее мешающую соломинку и, глядя на расписанное южными созвездиями небо ночного Азерота, которым так давно не любовалась, тихо ответила:
-Легенды о тебе дорогого стоят… но они поверили. Это однозначно. – Тихое Копыто скосила на любимого янтарные глаза. Волевой профиль, резкие, сильные черты лица, могучая фигура, сеть татуировок, повязка на глазах, гордо изогнутые рога… Легенда. Тихое Копыто едва заметно улыбнулась: - Хотя, ввались такое чудо в мой дом, я бы тоже во все поверила.
Иллидан лишь усмехнулся и с удовольствием набрал полную грудь холодного, но такого свободного воздуха. Он, правитель, легенда, демон, ночной кошмар и много еще кто, наслаждался этой простой, спокойной ночью, обществом любимой, которую его невозможный характер крайнего собственника успел наречь женой, и таким самым человеческим, желанным уединением. Сейчас от грозного демона, покорителя Запределья остался только мужчина – впервые всем довольный, счастливый мужчина. Счастливый… И она – та, кто подарил ему это счастье, - лежит рядом, довольная… «Наверное, она улыбается», - подумалось ему, и тут же на хорошее настроение легла густая тень грусти…
-В чем дело? – немедленно отреагировала Тихое Копыто, перекатившись на бок и сжав пальцы любимого в ладони. Иллидан позволил себе удивиться: он еще не до конца определил для себя причину этой грусти, а Шаади уже забеспокоилась. Он не успел даже укорить себя за это, а демоница уже смягчилась: - О чем задумался?
-Например, о том, как нелегко тебе придется с незрячим мужем, - практически откровенно ответил демон, стараясь пробудить в голосе нотки беспечного веселья. Не очень удалось… Шаади тут же полностью переместилась на него, благо ее новые габариты не были против такого маневра. Тонкий пальчик с аккуратным коготком коснулся его нижней губы, и голос шепнул:
-Ты слеп, но я не заметила, чтобы это было помехой. К тому же ты ведь видишь любой спектр магии!
-Да… - Демон вновь «посмотрел» на хаотично-беспорядочные клубы светящегося изнутри белого дыма, складывающие в его видении точеную фигурку любимой. Он аккуратно коснулся пальцами ее щеки: - …Но я отдал бы все, что я есть, лишь бы увидеть твое лицо моими собственными глазами хотя бы один раз…
Шаади молчала и думала меньше минуты. Иллидан увидел, что она потянулась вперед, почувствовал, что легкое давление повязки на волосы ушло, что тряпица снята с глаз. Потом услышал знакомый шорох ткани – старая верная тряпица завязывалась вновь – но уже не на его глазах. Тихое Копыто нашла руку любимого и приложила ее к своим ныне закрытым повязкой глазам. Ее нежный голос прокомментировал:
-Я не могу вернуть тебе зрение… но теперь мы, по крайней мере, в равных условиях.
-Зачем ты..?
На губы легли тонкие пальцы.
-Может, я просто люблю тебя?..
Он благодарно поцеловал кончики ее пальцев, а потом миниатюрная демоница утонула в могучих руках любимого, и разгоревшийся между ними огонь согрел ночь лучше любого костра. В ту ночь даже Титаны завидовали двум отринутым, несправедливо оклеветанным душам…
Новый рассвет, занимающийся над Красной Пустыней...
***
Новый рассвет, занимающийся над Красной Пустыней, окрашивал пески в нетипичные для них желто-оранжевые тона и напускал на Дуротар первые сгустки раннего знойного марева. В быстро нагревающемся воздухе влагу песков, собранную за ночь, можно было пощупать руками, и от этого знаменитая своими температурными перепадами пустыня не казалась приятнее. Для Леди Вайш Шестирукой она и вовсе была камерой пыток. Когда было принято решение о последней атаке на Цитадель Ледяной Короны, она и Кель’тас, как наиболее чувствительные к ауре повелителя Ярости Бури, отправились в пустыню искать его. Они знали, что Иллидан и Шаади решили предпринять поездку по Дуротару с целью убедить население в том, что это все – не шутка, но Офицеры и подумать не могли, что они заберутся в такую даль и обнаружатся в столь специфичном месте как стог сена.
Соблюдая все мыслимые правила осторожности, Кель’тас аккуратно потряс повелителя за плечо – в ответ на него тут же взглянули зеленые огоньки, просвечивающие через опущенные веки. Ярость Бури блаженно потянулся, выпуская из объятий ловко скатившуюся вниз сталкера, и пробормотал:
-Держу пари, Кель, ты в своих церемониальных тряпках смотришься неотразимо на фоне сеновала.
-Зато ты очень гармонично вписался в пейзаж, - пробухтела Вайш, оправляя прическу. – Мы вас еле нашли.
-Ну конечно, ведь мы такие неприметные, - фыркнула Тихое Копыто затягивая поуже узел повязки на глазах. Взгляды Офицеров устремились на старую тряпицу, а их удивление можно было пощупать и описать в формах материального мира, над чем Шаади просто не могла не поиздеваться. – Да-да, это именно для того, чтобы не видеть ваши кислые физиономии.
Офицеры, ни единым звуком не выдавшие прежде своего удивления, на этот раз не смогли удержаться. Кель’тас, шумя длинной, тяжелой мантией, громко попятился, нага, издав странный звук, до боли напоминающий «кря», глубоко присела на хвост и уперлась одной рукой в землю. Иллидан, по-своему взирающий на происходящее, заложил руки за голову и расхохотался – и это был первый раз, когда офицеры слышали его смех.
-Не могу поверить! Мои всесильные офицеры бояться мою молодую жену?
Шаади, грациозно переступая маленькими изящными копытцами по колючей стерне, подошла к любимому, коснулась рукой его груди и мурлыкнула:
-Избавился бы ты от этих закостенелых стариканов…
Заметив, что слепящее золотое пятно отодвинулось еще дальше, а голубоватый комок капель нелепо перекосился на другой бок, демон притворно скорбно вздохнул и, обняв жену, ответил:
-Боюсь, нам придется их оставить. Согласись, где мы еще найдем такой будильник?
К счастью, осознание того, что все это было шуткой, позволило эльфу и наге быстро прийти в себя. И все же, когда Ярость Бури, отсмеявшись, начал плести портал в Огриммар, Солнечный Скиталец подошел к наге и на границе слышимости шепнул:
-Почему у меня такое чувство, что имя Шаади еще загремит по Азероту, но в совсем другом качестве?
-Потому что я с тобой никогда не соглашаюсь. Но на этот раз у меня нет выбора.
Грандиозные махины облаков...
***
Грандиозные махины облаков, напоминающие горы в фантастических хребтах или айсберги в несуществующих морях, беспомощно рассеивались, уступая дорогу и свое бесспорное прежде господство в воздушных просторах Азерота гордому товрению инженерного гения гоблинов - величественному цепеллину. Воздушный корабль шел по своему привычному курсу, от Огриммара на Калимдоре до Крепости Песни Войны на Нордсколе, но экипаж, ко многому привыкший, не мог сдержать волнения, ведь в двух самых просторных каютах трюма расположились воистину легендарные гости. И если Вождями Орды, часто путешествующими по воздуху, трудно было кого-то удивить, то Высшие Офицеры Черного Храма во главе с самим Лодом-Отступником и кошмаром всего цивилизованного мира – парнокопытным стакером, это уже было нечто из ряда вон. Поэтому весь цепеллин сверкал, отдраенный вплоть до последнего шурупчика в рекордно короткие сроки, все обмундирование даже самого мелкого техника было с иголочки, а шел корабль самыми живописными маршрутами, но в каюте Черного Храма это мало кого интересовало.
Вайш очень не любила высоту. Резоннее даже сказать – ненавидела. И боялась. Да, облака были крайне живописны, но в голове наги, всю жизнь придерживающей древнего как мир правила «рожденный ползать летать не должен», тут же возникала жуткая мысль о том, сколько же от этих облаков лететь вниз по прямой, и голове становилось дурно. Поэтому она устроилась в самом центре каюты, стараясь хранить выражение полного безразличия, и как бы невзначай держалась за вертикальный столб-опору. Правда, невзначай не получалось – хотя бы потому что «невзначай» за столб всеми шестью руками не держатся. В иллюминаторы она старалась даже не смотреть, тем более, что даже в каюте нашелся фактор, выводящий ее из состояния относительного душевного спокойствия. Это была с самого начала полета ходившая взад-вперед по каюте Шаади. Наконец, нага не выдержала:
-Может, хватит? Мы уже прилетели! Хотя вряд ли ты высоты боишься!
-Нет, я… - начала было демоница, но запнулась, сознавая всю бредовость пояснения, и просто по привычке с размаху плюхнулась на пятую точку прямо посреди каюты. – Не обращай внимания, мне просто немного не по себе.
-В чем дело? – неожиданно включился Кель’тас еще до того, как Вайш успела рот раскрыть.
-Дурное предчувствие. Наверное, я просто еще не привыкла приходить к оркам как представитель другой стороны, - вяло отшутилась Шаади, но Солнечного Скитальца шутка не устроила.
-Скорее – ты не привыкла быть демоном, - упрямо качнул головой Кель, - да еще и обладающим такой чувствительностью. Если повелитель позволит мне говорить, я бы охарактеризовал тебя как демона-пророка. Это очень редкий тип среди вашей братии – и один из самых могущественных, с некоторой точки зрения. Качественно развитый пророк способен с почти абсолютной подробностью предвидеть будущее и просчитать наиболее подходящие варианты его развития. Что вытворяли в древности пророки, макая в грязь лучших военных тактиков, трудно себе представить! И ты это тоже сможешь. Если, конечно, захочешь пройти по этому пути.
Шаади от потока информации лишь беспомощно затрясла головой. Демон-пророк? Предсказатель будущего?.. Способный за пояс заткнуть любого стратега? Она? Простой сталкер Лордаэрона?! Чушь какая-то… Ища поддержки, демоница обернулась к Иллидану, совершенно забыв о том, что на глазах – плотная повязка и на данный момент она так же слепа, как и ее муж. Но Иллидан ответил – именно из той стороны, где, как предполагала демоница, они и сидел:
-Эльф прав, Шаади, но не будем нервничать. – Повелитель Запределья встал и тяжело прошагал к иллюминатору. Глядя на калейдоскоп чар и аур, коей для него являлась Крепость Песни Войны, демон сцепил руки за спиной и проговорил после некоторой паузы: - Я не хотел забивать тебе всем этим голову, любимая, но, как видно, других вариантов не наблюдается. Существует много разных видов демонов, уникальных своими магическими свойствами, качествами и способностями. Я, например, отношусь к чароплетам-сокрушителям, что означает, что лучше всего мне дается тайная магия массового поражения. Демоны-пророки – не боевые существа, но они могут оказать неоценимую поддержку другим силам своим предвидением и умением проанализировать все пути развития настоящего, выбирая среди них желаемое будущее. Для всего этого необходимо совершенствоваться, чем тебе и предстоит заняться. – Ярость Бури обернулся к жене и с улыбкой проговорил, предвосхищая очевидный вопрос с ее стороны: - Не спрашивай, как мы узнали это тебе. Лучше спроси себя – как ты весь день проходила с повязкой на глазах, ни разу не оступившись? Как ты поняла, где я нахожусь, если я за весь полет не произвел ни единого звука и полностью экранировал мое присутствие?
Шаади понуро опустила голову, уже понимая, что все сказанное эльфами – правда, и ей придется с этой правдой как-то жить. А еще – быть может, тот самый дар подсказывал ей, - что не будет больше в ее жизни места покою. К тому же в этот самый момент от Сильванны, вместе с другими Вождями Орды отправившейся «подготовить» интенданта Крепости к встрече с Черным Храмом, пришел слышный только ночным эльфам зов, адресованный Ярости Бури. Но бывшая тауренна почувствовала его – как легкую вибрацию или дуновение теплого ветерка. Обреченно поведя плечом, сталкер тихо пробормотала:
-Пора…
-Пора, - с необозначенной в голове улыбкой, согласился Иллидан, положив ладонь на плечо любимой.
-Не улыбайся, - проворчала демоница, первой ступая на шаткий деревянный настил трапа. – Я все равно не понимаю, как это получается. И помогите Вайш кто-нибудь, тут даже мне идти некомфортно.
Позади послышался невеселый смешок Солнечного Скитальца.
А потом был совет – длинная и нудная дискуссия ни о чем. Сначала Вожди Орды с пеной у рта доказывали Гаррошу, что Артес слишком силен и помощь Черного Храма своевременна и необходима, потом Адский Крик взялся доказывать Иллидану, какой он осел, поскольку, один раз уже проиграв Менетилу, явился снова на Ледяную Корону – всем мешать, потом уже закипевший Кель’тас начал доказывать происхождение орков от баранов… Шаади не слушала. Воображение рисовало перед ней засыпанные снегом утесы и острые шпили зловещих башен. Темное небо, закрытое тяжелым слоем свинцовых туч и змеями грозовых разрядов, нависало над головой, давя на сознание. Но странная, зловещая красота этого места завораживала, не давая отвести глаза. И что-то пугало – пугало до невероятия… Она взглянула вниз – словно спланировала вниз с громадной высоты, как это любил делать Иллидан… И всюду на земле лежали трупы – орки, тролли, кровавые эльфы, метаформы друидов Громового Утеса… и демоны. Все поле, красное от крови, пестрело гербовыми накидками Орды и Черного Храма. Ее понесло к Цитадели – там лежали офицеры и наги. На одном из камней распласталось изящное полузмеиное тело – три пары рук по-прежнему мертвой хваткой сжимали верный лук. На чьей-то пике колыхался обрывок красно-золотого одеяния. С ужасом предчувствуя финал поисков, ринулась она вперед… и увидела, как затухает в безвольно упавшей на снег руке зеленое пламя клинка… И воины встают по воле Короля-Лича, трубно ревет Синдрагосса…
Нет!
Видение изменилось. Войска стоят у врат Цитадели, нервно поглядывая в небо. Где-то видны зеленые всполохи Аззинотов, солнечный свет сателлитов и голубые отблески водяных стрел. От Орды остались жалкие крохи, но они живы и ждут. А по отвесному склону Цитадели карабкается крохотная фигурка… В сознание проникал беспорядочный гул голосов, четкость пропадала, глаза застилал туман, вскоре сменившийся простой чернотой. Повязка. А гвалт – так называемый «совет», в ходе которого терпение не лопнуло только у Иллидана, уверенно прессингующего всех остальных. Но все остальные были слишком упрямы, чтобы слушать, и пытались всем скопом прессинговать демона, в результате чего получалась одна большая свалка. Но вдруг, каким-то образом перекрыв десяток голосов, раздалась речь Тихого Копыта, сумевшей отделить звуки реального мира от шепота ее видения:
-Нет, вы неправы. Любой разумный план обречен на провал. Артес безумец, но при этом – гениальный полководец. Любой – я повторяю, любой ваш план обречен на провал.
-Шадя, - мягко, как с дурочкой, заговорил Кэрн Кровавое Копыто, - ты сама не стратег, ты просто исполнитель. Не мешай, пожалуйста.
-Кэрн, многие полководцы Пылающего Легиона проиграли Азероту только потому, что не слушали своих пророков, - сурово отчеканил Солнечный Скиталец, вперив в таурена тяжелый, исполненный презрения, холодный взгляд.
-Шаади? Пророк? Что-то не верится, - скептически буркнула Сильванна.
-Ты с шаманами не общалась, - выпалил Кэрн и уже совсем иным тоном обратился к Шаади: - Расскажи, что ты видела. – Трехпалый кулак с грохотом опустился на столешницу и старый бык яростно прорычал, опережая насмешливое хихиканье молодого правителя Луносвета: - Да, я верю в прорицание! И вам советую поверить! – Снова мгновенная смена тона – и вождь с Громового Утеса уже мягко просит бывшую соплеменницу: - Прости, Тихое Копыто. Продолжай, пожалуйста.
-Я видела Артеса Менетила и его цитадель. Я видела войска Орды, павшие далеко за пределами Цитадели и восставшие по воле Короля-Лича. Он говорил со мной… - Шаади неожиданно поняла, что видение вновь захватывает ее, унося в холодные залы Цитадели, и с ужасом услышала в собственном голосе, цитирующем видение, мертвенно-ледяные, высокомерные интонации Короля-Лича: - «Ваши планы и стратегии – ничто пред могуществом Плети. Орда падет. Твои друзья умрут и восстанут моими верными слугами. Ваша кампания будет проиграна во славу Плети!»
Демоница кое-как выдрала себя из видения, вернув собственное сознание, что оказалось отнюдь не так просто после речи от лица самого Короля-Лича. Ледяной ветер, гуляющий вдоль позвоночника по коже, не хотел уходить и продирал до самых костей, словно напоминая о том, что великие так просто не прощают цитирование самих себя. За этими восстановлениями, однако, Тихое Копыто не заметила вновь зародившийся было спор.
-А не слишком ли дословно для предсказания? – с сомнением в голосе прохрипел Гаррош, орк-интендант Крепости Песни Войны, в народе прозванный Адским Криком.
-Все мои сталкеры имеют абсолютную память, - вполне предсказуемо заступилась Сильванна за лучшее из своих творений, пока не способное сказать что-то самостоятельно в собственную защиту. Бывшая ночная эльфийка бросила на пробирающуюся к реальности Шаади практически теплый взгляд (по крайней мере, от Иллидана не утаился факт того, что ее голос потеплел на пару градусов в сравнении с привычным абсолютным нулем) и добавила: - А перед вами – самый молодой кавалер Алой Полосы. Не смейте сомневаться.
-В составлении плана по уничтожению самого страшного врага Азерота мы должны полагаться на слова девчонки-убийцы, променявшей рога и копыта тауренны на смазливую морду демоницы и вбившей себе в голову, что она может видеть будущее? – проворчал Гаррош и скорбно закрыл глаза ладонью. – Ниже Орде падать некуда.
Такого издевательства над своим творением королева-баньши стерпеть не смогла – она встала из своего кресла и, нависая над столом, что-то зашипела своим ужасным голосом. Что именно – никто так и не смог понять. К счастью, ибо в противном случае самым позитивным финалом для каждого участника стала бы кошмарная мигрень, положение спас Кэрн, тоже вставший, но лишь для того, чтобы на него обратили внимание.
-Да прекратите уже собачиться, - прогудел его низкий, грудной, характерный для всех тауренов голос, когда Сильванна чуть было не ополовинила Совет. – По-моему, видение Шаади раскрывает нам все дальнейшие наши действия. Она не видела в своем видении саму себя, значит, Артес не принимает ее в расчет. Мы просто отвлечем войска Артеса от входа в его цитадель, а Шаади докажет нам, какой выдающийся она сталкер. – Кэрн сел и, самую малость двинувшись в сторону Тралла, едва слышно шепнул другу: - К тому же, если она ошиблась, погибнет только она. А мертвый демон – не большое горе.
К несчастью для таурена, ночные эльфы от природы отличаются хорошим слухом, в случае Иллидана усиленным по принципу замещения отсутствующими глазами, и Ярость Бури слышал все четко и ясно.
Первым, что помешало вождю орков ответить другу, стало ощущение того, что в зале стало на порядок темнее. Потом, краем глаза заметив ядовито-зеленое, характерное для магии Скверны свечение, он почувствовал, как по шкуре, особенно по спине, потек холодный пот. С ужасом перевел Тралл взгляд на Иллидана – демон кипел от ярости. Сжав кулаки до побелевших костяшек и вздувшихся вен, широко раскинув над головой изъеденные магией света крылья, залитый особо ярким в их тени светом колдовских татуировок, он был похож на саму Смерть. Он был материальным воплощение гнева.
-Неблагодарные эгоисты! Копыта бы моего тут не было, если бы Шаади, которую вы так старательно пытаетесь сгнобить, не желала мира этой земле! – непривычно шипящим голосом начал демон, но уже на второй фразе его голос загремел подобно раскатам грома, заполняя помещение рокочущими отзвуками грозы. Высшие Офицеры Черного Храма, даже хладнокровный Мейв, спешно попятились прочь от своего повелителя, втянув головы в плечи – они очень хорошо знали, во что это все может вылиться. Они знали своего повелителя достаточно долго, чтобы знать, почему ему как нельзя лучше подходит имя Ярости Бури… Тем временем голос все рокотал, пудовым молотом вибрирующего тембра вбивая в сердца животный страх перед колоссальным существом из плоти и магии. – Мы пришли к вам с миром, а вы относитесь к нам с нашей доброй волей как к расходному материалу?!
Это уже грозило взрывом. Широко раскинутые крылья демона дрожали, от татуировок словно пошел зеленоватый пар, но, совершенно неожиданно для вождей Орды к ним пришло-таки спасение – в виде алебастрово-белой руки с тонкими коготками, так вовремя легко опустившейся на контрастно могучее, темное плечо громадного демона. Вожди не знали, имела ли место какая-то магия, но тихий, вкрадчивый голос заговорившей тауренны мгновенно заставил Иллидана сесть – опустились гневно раскинутые крылья, угасло злое зеленое пламя, а Тихое Копыто шептала любимому:
-Не нужно… Они не понимали ранее, не поймут и сейчас. – Шаади со спины обняла Ярость Бури и положила остренький подбородок на его плечо. – Пусть живут рабами иллюзий, если им так нравится эта их незримая тюрьма. – Белые пальчики начали перебирать черный каскад прямых волос погрустневшего демона, а тихий голос, каким-то странным образом затрагивающий самые потаенные струнки в сердце, отпечатывающийся в сознании как железный профиль на мягкой глине, продолжал: - Ты ведь всегда видел больше, чем видят зрячие, за это тебя и не любил твой брат. Ты знал, каким путем тебе идти. И ты знаешь, что сейчас иного пути нет…
Когда Шаади сделала паузу и надолго замолчала, сидящий со ссутуленной спиной и поникшими крыльями Иллидан все же поднял на любимую взгляд – снежно-белый призрак, окутанный сложными чарами доспехов, практически не светился. Все равно, если бы по лицу демоницы текли слезы – сердце древнего демона сжалось от печали и боли, ведь он на самом деле понимал – Шаади права. И он знал, какие слова ее голос озвучит в следующую секунду.
-Я сделаю это, - тихо произнесла демон-сталкер и добавила еще до того, как Вожди успели обрадоваться покорности своей ручной убийцы. – Но сделаю это не ради Орды.
Иллидану ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Тем более, что только он и погрустневшая Сильванна, ночные эльфы, услышали едва различимый шепот белой демоницы: «Я слишком устала от этих ваших войн».
Шаади потом не могла вспомнить, в каких именно выражениях эта трактовка ее видения была принята как окнчательный вариант плана действий для всей Орды и Черного Храма – но это и не имело значения. Она не помнила, с какой яростью Сильванна и Кель’тас пытались защитить ее, забыв вражду ночных и кровавых эльфов и поддерживая друг друга для пользы Шаади, не помнила, с каким убитым лицом сидел Иллидан, инстинктивно накрывший голову щитом своих крыльев. Она просто знала все это. А зная, зачем?.. Она пыталась вновь заглянуть в будущее, понять, как ей быть, что ей делать, но дар молчал, а впереди, перед закрытыми тканью повязки глазами, лежала лишь снежная буря Ледяной Короны. И тихий шепот на самой границе сознания: «Иди ко мне и прими свою судьбу!..» Чей это голос? Куда идти? И что это за судьба? Но дар молчал, а вместо него за спиной зашелестел двойной голос баньши.
-Я знала, что найду тебя здесь, - произнесла Сильванна с улыбкой. – На фоне всех перемен приятно видеть, что тяга к высоте осталась при тебе. Что еще не затронули перемены?
Несмотря на шуточно-дружелюбный тон баньши, Шаади не стала отвечать. Она не обиделась – пусть и было на что, но она не собиралась ни перед кем оправдываться за свои поступки и свои чувства. Даже перед той, кому всем обязана и кого – единственную во всем мире! – при желании могла бы назвать матерью. Но этого желания не было. Она только надеялась, что проклятая эльфийка ее поймет.
Сильванна несколько секунд помолчала и, наконец, глухо произнесла, ни на шаг не приблизившись к молча смотрящей через плотную повязку на видную даже с такого расстояния Цитадель Ледяной Короны демонице:
-Мои советы ты все равно слушать не станешь. Скажу одно. – Не начав даже разоблачительной речи обо всех пороках, в которые окунулась Тихое Копыто, бросила эльфийка с прорезавшимися в мертвом голосе эмоциями, теплыми и крайне непривычными в исполнении гордой королевы-баньши: - Не для того я сделала тебя своим элитным сталкером, чтобы ты, став демоном, забыла об Алой Полосе.
И, не произнося более ни слова, Ветрокрылая покинула смотровую площадку на самой высокой башне Крепости Песни Войны – чтобы с привычным ей гордым и независимым видом вновь присоединиться к Вождям, легкомысленно пирующим в ночь перед решающим боем с Плетью.
Едва проклятая эльфийка покинула смотровую площадку, Шаади сняла с глаз повязку и, мысленно поблагодарив создательницу сталкера по имени Тихое Копыто, не без труда вернулась к облику тауренны, благо со времени обращения прошло не так много времени, и подобное отступление от выбранного курса оказалось вполне возможно. Она пыталась убедить себя в том, что это – временно, что таурен-сталкер с его массивными копытами куда полезнее небоевого демона-пророка, особенно – если учесть специфику предстоящего ей убийства, но получалось не очень складно. К тому же даже после обращения пророк и его силы не хотели уходить, и тауренна, сидя на полу и заматывая копыта такими привычными для нее сапогами-обмотками, продолжала слушать этот такой безумный мир…
-Не прячься, - тихо сказал она, зная, что ее слова адресат услышит. – Я давно знаю, что ты там. А Сильванна уже ушла.
Со стороны нависного балкона послышался скрежет когтей о камень, шорох, стук падающих камешков, тихая брань, хлопанье крыльев, и на смотровую площадку взобрался Иллидан. Громадный демон стоял, положив ладонь на грубы камень ограждения, сложив потрепанные крылья плащом на широкой груди и «смотрел» на жену. Его слепые глаза, их выражение, их тяжелый «взгляд» сжигали дотла всю решимость, которой она смогла запастись до этого момента, а лицо было так мрачно, что Шаади невольно вздрогнула, шерсть на загривке встала дыбом. Она боялась.
-Не осуждай меня, Иллидан,- попросила сталкер, заканчивая со своими сапогами и поднимаясь. – Я приняла решение, да и другого пути все равно нет. Ты и сам все слышал.
-Слышал, - согласился Иллидан, быстрыми шагами подойдя к любимой и упрямо поджав губы. – Но, по-видимому, не все. – Глаза демона загорелись зеленым огнем, он схватил Шаади за плечи и стиснул так, что затрещали кости, она вскрикнула от боли, и резко, грубо выкрикнул: - Расскажи, что ты видела! Все расскажи! – Но Ярость Бури понял, что был чересчур груб, когда услышал сдавленный стон боли любимой, и поспешно отпустил ее. Глубоко вздохнув, чтобы опустить-таки плечи, он наклонил к ней голову и тихо попросил: - Пожалуйста, расскажи мне все, что ты видела на самом деле. Шаади, любимая… ты видела свою победу или нет?..
Тауренна нежно прижалась к широкой груди, сердце внутри которой, наверное, впервые, трепетало в испуге от предчувствуемого ответа. Жалея это мудрое сердце, прикрыв глаза, чтобы не видеть лица Иллидана, Шаади прошептала честный ответ…
Утреннее солнце озарило покрытые многолетними снегами шпили Цитадели...
***
Утреннее солнце озарило покрытые многолетними снегами шпили Цитадели Ледяной Короны и, робко скользнув по мрачным стенам из темного камня, с надеждой пустило свои жизнерадостные блики по начищенным клинкам стройных рядов войск Орды, но мало кто из солдат радовался солнцу, ибо их сердца сжимал страх. Да, громадные скверноботы, големы, краснокожие шипастые орки, кавалерия Драконов Пустоты и даже величественно-кошмарные Повелители Ужаса стояли с ними в одном ряду, мрачные и исполнены решимости, но было страшно. Потому что впереди маячила мрачная махина Ледяного Трона. Потому что выли толпы нежити. Потому что впереди, у первой шеренги, стоят самые опасные противники всего Азерота, плечом к плечу с Вождями. И потому, что их жизни в руках тех, кого лукавая молва и субъективная история назвали предателями…
К стоящей перед первой шеренгой белоснежной, как окружающие ее ледники, легко шурша недавно выпавшим снегом, подошли трое.
-Готова? – спросила королева-баньши, глянув сияющими алыми глазами на сосредоточенную белую мордочку.
-Да, - так же тихо ответила Шаади, снимая с глаз повязку и обматывая ее вокруг запястья.
-Тогда мы выступаем.
По зову горна армия Орды и Черного Храма выдвинулась к Ледяному Трону...
***
По зову горна армия Орды и Черного Храма выдвинулась к Ледяному Трону. Солдаты шли открыто, под развевающимися знаменами, в цветах своих полков, и со стороны могло казаться, что это наступление продиктовано крайней степенью отчаяния. Как маршировали полки по нетронутому снегу, как угрюмы были Вожди, как жесток был Предатель, когда его легендарный клинок раскроил первый череп, как солдаты без единого звука бросались на врага… Но на самом деле каждый, даже самый молодой, неопытный и бестолковый рядовой, в глубине души надеялся, что скоро этот бой закончится, ибо изогнутый клинок лучшего в истории Азерота сталкера снесет голову Короля-Лича, и на сим падут его войска… Это заставляло солдат, офицеров и даже вождей в ожесточении биться в этом бою против полчищ Плети – лишь бы дать ей путь…
А Шаади пробиралась вперед. Врата Цитадели были пусты – перед ними только слонялся без дела один-единственный упырь из числа новообращенных, и обойти его не составило труда. Слившись с Тенью, сталкер быстро и бесшумно бежала по мрачным, угрюмым коридорам. Заблудиться она не боялась. Гораздо больше ее беспокоило то, что показывал ей дар – происходящее в этот самый момент под стенами Цитадели.
…Шесть рук движутся с непостижимой скоростью, сплетая изо льда и снега десяток за десятком стрел, натягивая и спуская тетиву, и два лука поют в унисон. Сильванна с искренней радостью говорит наге, что очень довольна их союзом и тут же, быстро ее зачаровав, криком баньши уничтожает упырей. Вайш, всаживая стрелу в подкравшегося к эльфийке рыцаря смерти, отвечает взаимностью. И снова руки плетут стрелы, снова крик баньши парализует врагов, и луки поют в смертоносном дуэте.
…С тяжелым грохотом падает на лед костяной дракон одного из Повелителей Плети. Из-под груды костей угрюмый и сосредоточенный выбирается Сломленный. Катары на его руках коротко вспыхивают сложным зачарованием, вонзаясь в плоть поверженного врага. Но ноют уже старые ноги, с трудом разгибается после пируэта спина, и лишь одна мысль-сожаление: «Староват я стал для всего этого…»
…Три огненных шарика перекатываются по обнаженным плечам, на которых Огонь Скверны и Сияние Солнца выжгли свой особый узор. Огненный шарик перескочит на посох одним усилием воли, второй – сядет на локоть, третий – замрет на плече, и многократно усиленное оружие запляшет на головах врагов. Кель’тас сражался в полную силу впервые за очень долгое время, но не был этому рад. Он просто понимал, что не имеет права подвести Повелителя.
…На самых подступах к Цитадели, в самой гуще слуг Плети, среди черепов, костей и обветшавших доспехов, полыхает злое зеленое пламя. Аззиноты разят без промаха, искривленные в гневе губы выплевывают заклинание, копыта мощно ударяют в землю, широко распахнутые крылья быстро ловят воздушный поток и на Плеть обрушивается истинная ярость бури. Снова упираются в землю массивные копыта, величественно изогнутые рога разбивают в пыль ближайшего скелета, и Иллидан, грозно рыча, но про себя повторяя раз за разом как молитву: «Только бы она успела», - вновь бросается в бой…
Шаади стиснула зубы и мотнула головой, настороженно прислушиваясь к окружающему ее миру. В Тени она проползла почти всю опустевшую Цитадель и уже стояла на лестнице, ведущей к Ледяному Трону, понимая, что до ее цели остался всего один виток, всего пара десятков ступеней… Перепроверив кинжалы, миниарбалет в левой наручи, подвинув клинки на поясе, Шаади сделала шаг.
-Я уже заждался, Шаади, - донесся до нее гулко отражающийся от сводов голос – так хорошо знакомый ей по недавнему видению. Этот голос невозможно забыть. – Выйди из Тени, это ведь даже не смешно.
Тауренна, не понимая, как он смог ее увидеть, покорно подчинилась и, шагая уверенно и твердо по самому центру лестницы, поднялась на главную площадку Цитадели – все равно скрываться дальше не было никакого резона. Король-Лич Артес Менетил сидел на троне, облаченный в свои пугающие доспехи, декорированные шипами и черепами, и, подперев кулаком щеку, с практически дружелюбной улыбкой смотрел на хмурую белую мордочку тауернны-сталкера. Шлема на нем не было, Ледяная Скорбь спокойно стояла прислоненной к трону, а в воздухе не пахло враждебностью…
-Так вот какая ты, Шаади Тихое Копыто. А я думал, ты немного повыше ростом. – Артес сел ровнее и указал на стоящее неподалеку от его трона кресло.- Ты садись, поговорим. Чаем, извини, не угощаю, у меня такое не водится.
Шаади даже не шелохнулась.
-Я постою, - сухо ответила она. Артес казался ей другим… более мощным, более величественным. А перед ней на троне сидел практически пацан, едва начавший бриться, белобрысый, смазливый на физиономию, пусть и крепкий физически – если это не было визуальным эффектом от его доспехов, конечно. Если бы ей сказали, что этот юнец – Король-Лич, Шаади бы рассмеялась. Если бы не видела его глаза, сияющие холодным синим огнем Плети. В этих глазах читались сила, знание и истинное величие – самого Нер’зула. А тот был способен на все…
Шаади лихорадочно размышляла. Как это сделать? Как убить самого хозяина Плети? Реально ли это вообще? Горловина его доспехов раскрыта, шлем снят – все горло открыто. Но рядом рука в латной перчатке. Пожертвует ли Артес рукой? Успеет ли заблокировать выстрел арбалета? Если да, насколько он зависим в ближнем бою от левой руки? Сумеет ли она до него дотянуться в ближнем бою? Тем более, что Скорбь стоит по правую руку…
Но вдруг улыбка исчезла с молодого лица Короля-Лича и сменилась миной усталого разочарования. Артес тяжело вздохнул и скорбно произнес:
-Твои мысли так легко читать… Зачем тебе это глупое противостояние? Я предлагаю тебе встать подле меня. Кстати, тебе говорили, что твой облик крайне привлекателен и двойные рога тебе очень идут? Станешь моей королевой, и тебе уже не придется мучиться вопросом, как меня убить… А твои друзья… - Менетил заглянул Шаади в глаза и прочел в них все то, что она старалась скрыть. – Считай, они уже проиграли.
По спине Тихого Копыта прошел настоящий ледяной ураган. Ее видение. Похоже, Артес заметил перемены в мордочке тауренны – он встал и, так и не взяв меч, сделал к ней пару шагов. Он все еще улыбался.
-Даже самый безумный ваш план не смог бы застигнуть меня врасплох. – Увидев уже практически не скрываемое изумление на белой мордочке, Артес практически рассмеялся. – Бедная моя, ты, видимо, и не догадывалась, что пророки есть не только среди демонов?
-Ты… видишь?! – в изумлении отшатнулась Шаади. – Ты… все знаешь?!
-Конечно, - почти миролюбиво кивнул Король-Лич, постепенно приближаясь к тауренне, остолбеневшей от осознания глубины поразившего всю их кампанию фиаско. – Я все знаю. Например, как сильно ты дорожишь своими новым друзьями из Черного Храма, особенно – Иллиданом. – На плечо тауренны, трясущейся от ужаса бьющих в цель слов, легла рука – обычная человеческая рука без латной перчатки, но… холодная. Рука Плети. Артес властно придвинул ее к себе и зашептал на ухо: - Ты сможешь сделать его своим слугой, когда станешь моей Королевой.
Трясясь от ужаса, шокированная своим положением, Шаади мощным прыжком с перекатом отскочила от Менетила на несколько метров и, нашаривая рукояти мечей, хрипло выкрикнула:
-Да что вам всем от меня надо?!
-Твой дар.
Ледяная Скорбь неожиданно быстро оказалась в руке Короля-Лича и с легкостью парировала простой выпад обоими клинками. Понимая, что из-за совершенно непредвиденного, неожиданного испуга, она совершает одну ошибку за другой, она все равно ничего не могла с собой поделать, и Артес играючи отражал каждую ее атаку. «И это тоже – дар пророка. Развитый Дар!» - с ужасом понимала Шаади, но снова шла вперед, постыдно, по-любительски занося меч. Но при этом она видела не ухмыляющегося Менетила, а взятые в плотное кольцо войска Черного Храма, видела, как падает последний сквернобот, как стерты в кровь пальцы Вайш, как зажимает очередную глубокую рану Мейв, как тускнеют татуировки Келя, как под кучами живых костей и гниющей плоти теряется темно-сиреневая фигура Иллидана – и допускала новую ошибку. И так раз за разом. Артес с легкостью отбивал ее атаки, иногда делал это слишком резко, и вернувшаяся от животного страха к облику демоницы Шаади теряла равновесие на узких копытцах и падала, как самая неуклюжая ученица первого года. Менетил разве что не с извинениями всякий раз порывался помочь ей встать. Шаади вскакивала, шипя и бранясь, атаковала… и все повторялась, в а голове гудел набатом ужас, и сердце гулко билось о ребра… И Шаади выматывалась.
…Она стояла, сгорбившись, тяжело дыша, и не понимала, что с ней происходит. Ей было плохо. Гнетущая слабость, отупление чувств, тяжелая голова… Казалось, еще немного, и Королю-Личу не придется прикладывать никаких усилий – она упадет сама.
Король-Лич опустил меч. Она упала.
-Я не понимаю, - произнес он, небрежно уперев острие Скорби в носок латного сапога. - Почему ты так отчаянно дерешься со мной? Неужели эта Орда так дорога тебе?
Лежащая на полу, не способная, казалось, даже пошевелиться демоница словно прозрела. «Он не знает! – кричало что-то внутри нее. – Он ничего не знает!» Это были голоса сестер Надежды, Уверенности и Решимости. Шаади не без труда поднялась на ноги, посетовав лишь на то, что копыта демоницы слишком малы, чтобы быть надежной опорой.
-Как же ты наивен, - услышала Тихое Копыто свой собственный голос. – Как ребенок.
Глаза Артеса полыхнули синим огнем ярости, и демоница буквально шкурой ощутила обуревающую его обиду и злобу. Это оказалось бьющее в цель сравнение – перед ней пыхтел от злости избалованный и получивший в свои руки слишком большую власть мальчишка. Ледяная Скорбь обрушилась на Шаади со всей силой, что была в его руках – сталкер едва успела подставить свой клинок под удар, но не удержала равновесие и снова упала. Разрубленный пополам меч со звоном отлетел в сторону. В подбородок уперлось повеявшее могильным холодом острие меча Короля-Лича, и его голос по-змеиному прошипел:
-Никто не смеет называть меня так!
-Но ведь ты такой, - даже не отодвигаясь от смертоносного клинка, тихо, но твердо и уверенно проговорила Шаади, глядя в полыхающие глаза Менетила. – Ты никогда не повзрослеешь, потому что ты никогда не умел и не научишься любить кого-то кроме самого себя. Ты не знаешь, как растапливает и исцеляет настоящая любовь очерствевшее и израненное сердце. Мне жаль тебя, маленький принц.
Эти слова окончательно вывели Артеса Менетила из себя, и он, рыча от гнева, вонзил меч в пол и протянул к демонице руки, засветившиеся гибельным черно-синим огнем самой Смерти. Лишь когда ледяная молния впилась в ее плоть, изгоняя из нее тепло жизни, Шаади поняла, что с ней происходит, но сделать что-либо она уже не могла. Частица Плети, которую внедрял в ее сущее Король-Лич, уже начала гибельный процесс.
Холод. От всего мира остался лишь холод, сковывающий, уничтожающий волю, загоняющий разум в черную пропасть порабощения. Все медленнее бьется сердце, все более чужим и ненужным оно кажется, слишком горячим, слишком посторонним… «Зачем ты бьешься, сердце? Остановись, дай отдохнуть…» Но в холод, не пускающий даже боль, заглянул огонек. Крохотная искорка, не сгорающая и не затухающая в объятиях мертвенного мрака. Искорка с каждой секундой все увереннее крошила холодные оковы, согревала, и в ее свете Шаади уже видела саму себя - лежащую на полу в Цитадели, объятую черным смерчем Плети, и видела она Артеса, не понимающего, почему он не в силах ни обратить-таки демоницу, ни разорвать контакт. И он был испуган. А еще она видела искорку. «Кто ты, искорка?»
Ты знаешь. Ты сама все знаешь. Я – то, до чего Артес не может дотянуться. Я – то, ради чего ты сражаешься. Я – то, что дал тебе он. Ты давно знаешь меня…
Шаади открыла глаза. Да, она на самом деле знала – но не понимала, что означает это знание. А теперь, когда загадка разгадана, она сама поняла, наконец, почему она сражается, и что означали ее собственные слова, произнесенные днем ранее, на совещении в Крепости Песни Войны. «Я сделаю это, но не ради Орды».
-Ты увидел не все, маленький принц, - с невероятным усилием поднимаясь на ноги, глухо произнесла Шаади. Все тело, отчаянно сопротивляющееся Плети, болело и не слушалось, но демонице-сталкеру все же удалось снять с предохранителя мини-арбалет в наручи и вложить в пусковой отсек дротик с ядом мгновенного действия. – Я сделаю это, но не ради Орды.
Дротик щелкнул, войдя в канал, загудела напряженная спусковая пружина, а слова помогали ей преодолеть тупую боль уничтожающего ее колдовства, потому что, вслух произнесенные, они укрепляли ее уверенность в том, что она обязана это сделать. Мини-арбалет навелся на незащищенную шею Короля-Лича.
-Я сделаю это ради сына Иллидана, которого ношу под сердцем! – закончила Тихое Копыто и сжала кулак.
С коротким свистом дротик преодолел три с небольшим метра и глубоко вонзился в холодную плоть – Артес не успел даже удивиться, а только упал, словно подкошенный. Загудела Ледяная Скорбь, взвыла где-то вдалеке мчащаяся к умирающему хозяину чудовищная Синдрагосса, но все усилия царицы ледяных драконов были напрасны: Король-Лич пал.
Обессилившая и измученная демоница упала на колени и уперлась рогами в пол, искренне надеясь, что все кончено. Войска Плети сейчас остановятся, и заливистый горн орков радостно объявит о победе… Вот именно сейчас… Ну где же горн?! Безжалостный дар пророка перенес ее вниз, к вратам Цитадели, где обезумевшая без контролирующей силы Короля-Лича нечисть бросалась на все, что движется. Жестокий бой сменился бойней. И где-то в глубине сознания злой голос дара поясняет: «У Плети должен быть Король!» Глаза зашарили по площадке перед Ледяным Троном и нашли то, что искали.
Другого выхода нет.
Рывком демоница схватила обжигающую холодом рукоять Ледяной Скорби, дрожащими пальцами погладила череп на эфесе и прошептала:
-Хочешь ты или нет, тебе придется меня принять. Тебе выбираешь не ты, а я.
Кель’тас, придавленный к ледяной глыбе...
***
Кель’тас, придавленный к ледяной глыбе тяжеленной тушей совершенно невероятного сплава непонятно чего с непонятно чем, обладающего при этом кошмарной физической силой, задыхался. Видимо, таков и есть его конец. Кель’тас Солнечный Скиталец, Высший Офицер Черного Храма, погибнет от удушья в лапах отвратительного зомби. Внезапно до него сквозь пелену удушья донесся трубный рев ледяного дракона – и тут же туша зомби начала оседать. Эльф, собрав остатки сил в комок, в последний раз позвал свои сателлиты – огненные мячики вгрызлись в плоть, освобождая его от пут. Кель’тас прыжком вскочил на ноги, подобрал свой посох, выпрямился и… замер. Скелеты разваливались в груды костей, тени оседали пылью, горгульи – каменными грудами, зомби расползались лоскутами вонючей гнилой плоти… Рыцари Смерти с выражением полнейшего непонимания, удивления и счастья на лицах затравленно отступали куда-то вглубь Цитадели. Бой был окончен. Рядом из-под куч костей и праха выбрался изрядно потрепанный Иллидан.
-Не понял, - отупело обзирая поле боя, пробормотал эльф.
Вдруг темная кожа Ярости Бури посветлела на несколько тонов, и громадный демон, почти беззвучно выдохнув имя любимой, бросился вперед, к башне Ледяного Трона, стряхивая иней с крыльев. Эльф, на которого глоток свежего воздуха произвел отрезвляющее действие, едва успел схватить его за запястье и, рискуя получить наотмашь похожим на молот кулаком Повелителя, остановил его разбег:
-Ты что, спятил?! Крылья обмерзнут – разобьешься же! Шаади сама спустится!
Иллидан круто развернулся, схватил Келя за плечи и наклонился к самому его лицу – эльф опешил, ибо впервые увидел на лице своего Повелителя искренний, неописуемый ужас. Его дрожащий голос заставил Скитальца разжать пальцы и попятиться в изумлении:
-Кель… Она не видела свою победу!
Шаади с трудом стянула неожиданно самостоятельно подогнавшийся...
***
Шаади с трудом стянула неожиданно самостоятельно подогнавшийся под двойные рога шлем и положила на трон уже не кажущуюся такой холодной и чужой Ледяную Скорбь. В отполированном металле страшного шлема она увидела два огонька – отражение ее глаз. Янтарный и голубой. Демоница провела пальцами по левой половине лица, где горел холодным, синим огнем безжизненный глаз – знак Плети. И в том же отражении, за пеленой тумана и инея, она увидела как поднимается на Ледяной Трон Иллидан. Он увидит ее, на половину мертвую, лича, он вызнает, прочтет по магическим токам, что произошло, что позволило ей победить, и будет безмерно счастлив – до тех пор, пока Орда не узнает о том, кем она стала. Ее в очередной раз объявят предателем, решат казнить, но Иллидан с этим будет категорически не согласен, что изложит в радикальной и очень наглядной форме. За ним последует Сильванна и ее Отрекшиеся, с удовольствием признающие право более лояльной Королевы-Лич на правление ими. И вновь прольется кровь.
Нет. Не ради это велась война.
Решение пришло быстро, и Шаади, чувствуя, как жгут глаза и горло подступающие слезы, быстрым, резким движение руки сорвала с запястья плотную светло-серую ленту повязки…
@темы: творчество, "Рабство иллюзий", литература